Найти Кристину не составило труда - она сидит в комнате ожидания, когда я выхожу из отделения скорой помощи, у нее так трясется колено, что человек сидящий напротив не одобрительно на нее поглядывает. Она поднимает голову, чтобы поприветствовать меня, но постоянно отводит глаза в сторону дверей прямо впереди.
- С тобой все в порядке? - она спрашивает меня.
- Да, отвечаю я.
- О Юрайе все еще нет никаких новостей. Я не могу вернуться в комнату.
- Ты знаешь, эти люди сводят меня сума, она говорит.- Они никому ни о чем не говорят.
Они не позволяют никому его видеть. Похоже, они думают, что он, и все, что с ним происходит, принадлежит им!
- Они здесь работают по-другому. Я уверена, что они скажут тебе, когда будет известно что-то определенное.
- Ну, они то скажут мне, говорит она, нахмурившись. - Но не уверена, что они еще раз на меня посмотрят.
Несколько дней назад я бы не согласилась с ней, когда я была не уверена, насколько сильна их вера в то, что генетические повреждения влияют на поведение. Я не знала, что делать, не знала, как поговорить с ней, о том, что у меня есть эти преимущества, а у нее их нет, и никто из нас не сможет с этим ничего поделать. Полагаю все, что я могу сделать -
это быть рядом с ней.
- Мне нужно найти Тобиаса, но я вернусь, когда найду его, и посижу с тобой, хорошо?
Наконец она взглянула на меня перестав дергать коленом.
- Они что тебе не сказали?
Мой желудок сжался от страха.
- Не сказали мне что?
- Тобиаса арестовали, тихо произносит она.- Я видела его сидящим вместе с захватчиками прямо перед тем как я пришла сюда. Несколько людей видели его в диспетчерской перед атакой - они видели, как он отключил систему сигнализации.
Она с грустью смотрит на меня, словно сочувствует. Но я уже знаю, что сделал Тобиас.
- Где они? - спрашиваю я.
- Мне необходимо с ним поговорить. И я знаю, что должна ему сказать.
Мои запястья пронзила острая боль, когда охранник надел на меня наручники. Я прикоснулся кончиками пальцев к челюсти, проверяя кожу на кровь.
- Все в порядке? - спросил Реджи.
Я киваю. Я имел дело с травмами по хуже, чем это - особенно тяжело было, когда солдат ударил меня прикладом ружья в челюсть, когда он арестовывал меня. Глаза у него были дикие от гнева, когда он это сделал.
Мария и Рафи сидят в нескольких футах от нас, Рафи сжимает горсть марли, на его кровоточащей руке. Охранник стоит между нами и ими, держа нас отдельно. Когда я смотрю на них, Рафи встречается со мной глазами и кивает. Мол, молодцы.
