Но... но я не могу сделать это и не буду, если ты не будешь доверять мне или будешь говорить со мной этим снисходительным тоном, как ты обычно делаешь.
- Снисходительным? - говорит он. - Ты делала нелепые, рискованные вещи
- Ага, - говорю я. - И ты действительно думаешь, что это помогло - говорить со мной, как будто я ребенок, который не знает ничего лучшего?
- Что я еще должен был сделать? - требует он. - Ты не видела причину!
- Может быть, причина не была тем, что мне было нужно! - я сажусь перед ним, неспособная больше притворяться, что расслаблена. - Я чувствовала себя съедаемой виной, и то, что мне было нужно - твое терпение и доброта, не крики на меня. О, и сокрытие от меня своих планов, как будто я не смогла бы выдержать.
- Я не хотел взваливать на тебя больше бремени, чем у тебя и так было.
- Так ты думаешь что я сильный человек, или нет?,- я хмуро смотрю на него. -Потому что ты, кажется, думаешь, что я могу принять это, когда ты ругаешь меня, но ты не думаешь, что смогу справиться с чем угодно? Что это значит?
- Конечно, я думаю, ты сильный человек. Он качает головой. - Я просто...не привык говорить людям о чем-то. Я привык выдерживать все самому.
- На меня можно положиться, - говорю я. - Ты можешь доверять мне. И ты можешь дать мне самой судить о том, что я могу выдержать.
- Хорошо,- сказал он, кивая.- Но больше никакой лжи. Никогда.
- Хорошо.
Я не могу ни согнуться, ни разогнуться, как будто мое тело слишком маленькое для этого.
Но это не так, как я хочу закончить разговор, так что я тянусь к его руке.
- Мне жаль, что я лгала тебе,- сказала я.- Мне действительно жаль.
- Хорошо,- говорит он. - Я не хотел, чтобы ты чувствовала, что я не уважаю тебя.
Мы останавливаемся там на некоторое время, наши руки соединены. Я опираюсь спиной о металлическую пластину. Надо мной пустое и темное небо, луна закрыта облаками. Я нашла звезду впереди нас, поскольку облака переместились, но это, кажется, единственная звезда на небе. Когда я наклонить голову назад, я вижу линии зданий, расположенных вдоль Мичиган-авеню. Я спокойна, пока жесткое, выжатое чувство не оставляет меня. На его месте я теперь чувствую облегчение. Отпустить злость обычно не так легко для меня, но последние несколько недель были странными для нас обоих, и я счастлива, что освободилась от чувств, которые держала внутри, гнев и страх, что он ненавидит меня и вину за то, что работала с его отцом за спиной.
- Этот материал является видом общего количества,- говорит он, осушив чашу и, поставив ее.
