- Ты знаешь, почему она присоединилась к эксперименту? - говорю я.
Калеб качает головой. - Записи показывают, хотя на эту тему они довольно туманны, что люди присоединялись к эксперименту, потому что только так их семьи могли выйти из крайней бедности - ведь их семьям предложили ежемесячные выплаты за участие в эксперименте в течение десяти лет. Но очевидно, что это не было мотивацией для Эдит, так как она работала в Бюро. Я подозреваю, что с ней произошло что-то, что она определенно хотела забыть.
Я нахмурилась, посмотрев ее фотографии. Я не могу себе представить, какая нищета будет мотивировать человека, чтобы заставить забыть себя, и всех кого они любили, чтобы их семьи могли получать ежемесячную стипендию. Я жила на хлебе и овощах Отречения большую часть своей жизни, без ничего лишнего, но я никогда не была настолько отчаянной. Их положение, должно быть, было гораздо хуже, чем все, что я видела в городе.
Я не могу себе представить, из-за чего Эдит была так отчаянна. Или, может быть, ей просто не было ради кого беречь свою память...
- Меня интересовало, легально ли давать согласие от имени своих потомков, говорит Калеб. - Я думаю, что это экстраполяция своего согласия, на согласие детей до восемнадцати лет, но это кажется довольно странным.
- Я думаю, мы все решаем судьбу наших детей, когда принимаем решения за нас самих, говорю я неопределенно. - Выбрали бы мы те же фракции, если б мама и папа не выбрали бы Отречение? Я пожимаю плечами. - Я не знаю. Может, мы бы не чувствовали себя настолько зажатыми. Может, мы бы стали другими людьми.
Мысль прокрадывается в мою голову, как какое-то скользящее существо - может, мы бы стали лучше. Мы бы стали людьми, которые не предают своих сестер.
Я смотрю на стол передо мной. Эти несколько минут мне было легко притворяться, что Калеб и я - снова брат и сестра. Но человек может хранить реальность - и злость - глубоко в душе только до того момента, как правда опять вернется. Когда я поднимаю мои глаза, я могу смотреть на него только так, как я смотрела на него будучи заключенной в штабе Эрудитов. Я просто слишком устала продолжать с ним войну или слушать его оправдания; слишком устала волноваться о том, что мой брат от меня отказался.
Я спрашиваю коротко, - Эдит присоединилась к Эрудитам, не так ли? Хотя она взяла Отречонное имя?
- Да! Кажется, он не заметил мой тон. - Вообще-то, почти все наши предки были Эрудитами. Было несколько Отреченных и пара Искренних, но в этом смысле наша линия родства практически не менялась.
