Земля ходила под ногами, в небе грохотала канонада, глаза слезились от едкого дыма, а наши головы качались рядом, как два бутона одного цветка.
— Он высокий? — тихо прошептал бутон Миша.
— Кто? — выдохнул бутон Сашуля.
— Леха.
— Ага.
Молчание. Гремит гром небесный, из вулкана вылетают огненные слоны…
— Красивый?
— Ага.
Снова молчание под вой падающих раскаленных бомб.
— Умный?
— Ага.
Зловещее шипение лавы — оно уже совсем близко, надо спасаться…
— Как ты думаешь, я когда-нибудь вырасту? — Сполохи пламени отражаются у Смыша в очках, и он кажется Гарри Поттером, пробравшимся в Мордор вместо Фродо. Или вместе с Фродо.
— Конечно. А я?
— Обязательно!
И назло стихии, страху, тоске, неизвестности и прочим несчастьям мы вдруг начинаем весело хохотать, потому что в мире сейчас нет ничего прекраснее нашего танца. И я вдруг понимаю, как дорог он мне, Миша Смыш, независимо от того, получится ли у нас с ним что-нибудь или нет. Просто потому, что он — часть моей жизни, осколок детства, и потому, что он единственный в мире, кто раз и навсегда придумал и подарил мне сумасшедший танец на вулкане».
— Ну? И что ты на это скажешь? — с торжеством спросила я Танюсика.
— Хорошо написано, — одобрила она. — Но — нет. Это все не любовь. Мы были в смертельной опасности и могли умереть, и Миша поступил как хороший друг. Он всего лишь отвлекал и утешал тебя. Кстати, когда мы еще тогда, без тебя, лезли по горам за сокровищами, он мне тоже помогал. Руку подавал, сумку тащил…
— Смыш? Тащил твою сумку? А Сеня где был при этом? — не поняла я.
— Далеко впереди. Навесил на меня свой рюкзак и упылил со скоростью ветра, только мы его и видели.
— Навесил на тебя свой рюкзак?!
— Ну да.
— И ты тащила?!
— Не я, а Смыш. И еще свой рюкзак и мою сумку. Так что у нас было несколько очень приятных минут… Вернее, даже часов. Которые мы провели наедине, — и Тычинка сочувственно посмотрела на меня.
— Как ты могла? — вырвалось у меня я.
— А что? — Танюсиковы брови удивленно поднялись. — Мишенька у нас вроде был и остается ничей!
— Но у тебя же Сеня! — упрекнула я.
— А у тебя — Леха! — парировала Танюсик. — И вообще, знаешь что! Ты самая настоящая собака на сене. Хочешь захапать себе двоих!
— Нет, это ты собака на сене! Это ты хочешь двоих захапать! И даже не двоих, а вообще всех вокруг! — я обвела рукой зал.
Тот, кто посмотрел бы на нас в этот момент, ни за что не поверил бы, что мы лучшие подруги. Две разъяренные тигрицы, готовые вцепиться друг другу в глотку, два мчащихся лоб в лоб автомобиля, две готовые к столкновению кометы…
