И все-таки голос Феликса помогал мне верить и надеяться на перемены. «Безнадежность — удел неверящих», — сказал Кор, и я запомнила его слова навсегда. Пока есть надежда, есть шанс.
«Вы только посмотрите на эту даму, — возмущался Меч, слушая мои размышления, — радоваться надо, что вместе остались, а она нюни распускает».
Действительно, обычно Феликс покидал тело Хранителя, когда тот по тем или иным причинам расставался с Коричневым Миром. В нашем же случае все пошло иначе. Меч не покинул свои ножны, но и доставать его я не могла. А так хочется провести ладонью по его мерцающей стали, ощутить тяжесть в руке…
Коричневый Мир изменил меня, мои привычки и характер. Я стала более сдержанной и замкнутой. И в сложившейся ситуации больше всех повезло бабе Нюше. В первое время она никак не могла привыкнуть к тому, что я не реагирую на ее нападки и обращаюсь к ней не иначе как Анна Ивановна. Старушка пыталась провоцировать на скандалы всеми возможными способами: то насыплет мне в суп полпачки соли, то испачкает кетчупом кухонное полотенце. Фантазия у нее была богатая. Вот бы взять ее с собой в Коричневый Мир… Я думаю, что Анне Ивановне там понравится. Особенно в Тармане. Наверное, так и сделаю, когда найду способ вернуться туда.
Вообще-то она оказалась милой старушкой. Как-то зимним вечером я сидела на кухне без света. Анна Ивановна стояла в дверях и пыталась провоцировать на скандал. Мне было настолько плохо, что все ее колкости и ругательства пролетали мимо. Глядя в окно на заснеженный город, я потихонечку пела песенку дракончиков. Слезы готовы были сорваться с ресниц, но Коричневая Леди ведь не плачет… Я даже не заметила, как старушка замолчала и присела рядом.
— Прости меня, ладно? — шмыгая носом, произнесла она.
— За что? — не поворачивая головы спросила я.
— За все.
Мы сидели рядом — две одиноких, битых судьбой женщины. Я — брошенная матерью, она — брошенная на произвол судьбы детьми.
— Понимаешь, Ниночка, — Анна Ивановна впервые назвала меня по имени, — в нашей жизни как ведь все устроено: если не ударишь первой, то ударят тебя. Всю жизнь я только с этим и сталкивалась. Как говорится — бей своих, чтобы чужие боялись. Или ты подомнешь под себя, или тебя сломают.
— Анна Ивановна, а как же принцип: как ты относишься к людям, так будут относиться и к тебе?
Старушка то ли кашлянула, то ли вздохнула.
— Нет такого принципа, девочка, нет. Мир жесток и беспощаден к слабым. Выживает только тот, у кого есть зубы и когти.
