Все, что с ним происходило в последние часы, могло показаться дурным сном. Это навязчивое ощущение полного бессилия, какое и бывает-то, пожалуй, только в кошмарах, преследовало Перфилова с той самой минуты, как незнакомые люди выволокли его из квартиры Елены Карповой и затолкали в легковую машину, марки которой он, объятый ужасом, даже не запомнил.
Все, что он запомнил, – это адскую боль в ладони, которую сжимал один из мужчин, препровождая Перфилова до автомобиля. Хватка его напоминала действие какого-то гидравлического механизма. У Перфилова даже мысли не возникало, чтобы попытаться вырваться. Это было все равно что вырываться из-под наезжающего на тебя железнодорожного колеса. Он думал только о том, как бы не потерять сознание от боли. Не помогал даже алкоголь. Собственно, он уже тогда начинал стремительно улетучиваться, оставляя Перфилова один на один с холодным ужасом.
Сначала с ним вообще никто не разговаривал, и от этого было еще страшнее. Та слабая попытка сопротивляться, которую предпринял Перфилов, когда его выволакивали из-за стола, выглядела просто смехотворно и закончилась тем, что опрокинулась почти полная бутылка водки. Его слегка ударили под дых и заботливо взяли за руки. Оглушенный, он все-таки услышал, как хрустнули кости в раздавленной ладони. Боль пришла позже и, кажется, уже не отпускала ни на минуту.
Поначалу Перфилов, впрочем, еще таил какие-то надежды. Ему казалось, что не все потеряно и ему обязательно придет кто-нибудь на помощь. Наивность этого представления стала ясной очень скоро, тем более что сам он абсолютно ничего не делал, чтобы привлечь к себе внимание. Естественно, никаких чудес и не произошло.
Его посадили в автомобиль, грубо наклонили голову – наверное, для того, чтобы он не мог понять, куда его везут, – и поехали. Похитителями за все это время практически не было произнесено ни единого слова. Этим молчанием они еще больше напоминали Перфилову какие-то безжалостные механические существа, с которыми невозможно договориться и невозможно бороться.
Ехали они довольно долго. Шум городских улиц через некоторое время сменился гулом шоссе, а потом и вообще едва ли не полной тишиной, в которой слышалось только утробное урчание их собственного мотора. Слегка пришедший в себя Перфилов предположил, что они где-то за пределами Москвы. Наверное, он был прав, но проверить ему этого не дали. Когда машина остановилась, ему натянули на голову мешок и за шиворот вытащили из машины.
