— Дер Хенкер, — бросил профессор.
— Палач, — перевел Федор.
Солнце вышло только через неделю. Федор замаялся просыпаться в ботинках поперек кровати. Зверь долго не засыпал, пока профессору не привезли таинственный груз. Вместе с помощником, таким же долговязым молодым немцем, они колдовали у норы, запретив остальным приближаться и подсматривать.
Потом Зверь заснул и потихоньку начала меняться погода. И в один прекрасный день профессор сказал «ест ист Зейт». «Пора» — подтвердил Федор. Флаги, музыканты и публика вернулись на площадь, оркестр заиграл Бетховена.
Профессор открыл заглушку. Зверь, сонный, облезлый после долгой зимы вылез — и, конечно же, а как иначе! — испугался своей тени и забрался обратно, но это уже никого не волновало.
Солнце жарило почти по-летнему, детишки, взявшись за руки, хором подпевали оркестру:
«И весел я, и счастлив был,
И мой сурок со мною!»
Градоначальник с довольной миной оглядывал вверенный ему край мира и благоденствия. Амалия, все еще бледная, стояла за его спиной и тихо переговаривалась с референтом. Профессор в некотором отдалении смотрел на нее, и на лице его было написано, как он мечтает хоть еще разок подержать Амалию за руку.
— Профессор, откройте секрет, — сказал Федор. — Как вы усыпили зверька? Таблетки, сонный газ?
Профессор захихикал и помахал ладонью: «Найн».
— Да-да, скажите нам, — Амалия подошла ближе.
Профессор бросил на нее быстрый взгляд и спросил Федора:
— Скажите, либер херен, вам хорошо спится после секса?
Амалия порозовела, Федор хмыкнул.
— Э-э-э-э. Ну да.
— Мы привезли Зверю новую фрау, и он ее принял. Киндеры появятся летом, я думаю. Берегите их, либер френд.
Профессор наклонился и поцеловал Амалии запястье. Та осторожно дотронулась до его макушки, ласково провела по волосам кончиками пальцев.
Федор услышал звук и взглянул вверх. Там, высоко в небе, впервые за много дней между редкими облаками скользил серебристый самолет, оставляя за собой двойной белый след.
Время пошло.
© Copyright Белкина Мать (db_snti@mail.ru), 26/10/2009
