— Какое там молоко! На этой ферме нет ни капли настоящего молока. Одна лишь забеленная водица.
— Ну, налей хотя бы забеленной водицы.
— Зачем? Ты лучше на ручей сходи. Там, по крайней мере, вода чистая.
Меджа махнул рукой, поднялся на ноги, налил себе в кружку снятого молока и сел у очага. Тем временем Майна рассказал несколько сальных анекдотов, которых наслушался в деревне. Меджа эти анекдоты знал почти наизусть. Голова у него в эту минуту была занята цветами, за которыми он ухаживал. Дождем их теперь хорошо промочит.
— Пошли спать, — предложил Майна, утомленный своей болтовней.
Он встал, собрал с пола грязную посуду и небрежно перекидал на полку. Потом потянулся, зевнул и направился к выходу. В хижину проник холодный ветер. Огонек коптилки затрепетал и погас. Меджу окутало облако дыма от очага, и он закашлялся.
— Закрой дверь-то! — крикнул он.
— Вот помочусь и закрою, — со смехом сказал Майна.
Стоя в дверях, он чувствовал, как на ноги ему падают капли дождя. Он направил струю теплой мочи в ночной мрак, но встречный ветер гнал ее обратно. Меджа тем временем ворчал, задыхаясь от дыма.
Майна сделал шаг назад, закрыл дверь и запер ее на ржавый железный засов, прикрепленный с помощью двух согнутых гвоздей. Потом подпер дверь деревянным ящиком, повернулся лицом к Медже и молодцевато козырнул.
— Так что дверь закрыта, заперта на засов и приперта ящиком, — доложил он. — Можно ложиться?
— Хоть ложись, хоть убирайся к черту — мне все равно, — добродушно проворчал Меджа. — Только холода не напускай.
Он подул на угли, и огонь разгорелся. Зажег лампу-коптилку. Но фитилек был сух и горел слабо — в банке кончалось масло.
— Прожорливый черт — этот светильник, — сказал он. — Завтра вечером надо опять подоить трактор.
— Очень уж бдительный там сторож, — пожаловался Майна. — Не нравится он мне. Прошлый раз чуть было меня не поймал. Только я потянул из бака горючее, а он включил фонарик и направил в мою сторону. Я с испуга полный рот дизельного масла хватил. Ну, думаю, влип! К счастью, он не заметил меня и ушел. Боюсь, что скоро нам придется обходиться без света.
— А уборочные комбайны? — спросил Меджа. — По-моему, по ночам они остаются без присмотра.
— Гениальная мысль! Как же это я сразу не подумал.
Они расправили на тюфяках свои тряпки и легли, накрывшись одеялами. В тот же миг погас сам собою и фитилек коптилки.
— Черт возьми! Ты только взгляни на этих тварей. — Меджа лежал на спине, лицом к закопченным стропилам.
