Ведь были же когда-то простые, добрые письма, ласковые, в которых чувствовалась любовь. Как же так? А ее проблемы с глазами, которые появились уже тогда… Те, кто занимается духовными практиками, говорят, что проблемы со зрением бывают у тех людей, которые не хотят видеть какие-то проблемы, либо в себе, либо в жизни. Может, это и так. Неужели ничего нельзя изменить?
Я устала быть сильной. Устала доказывать свое право на место под солнцем. После судов у меня началась депрессия. Настоящая, а не тот модный термин, когда гламурные дамочки, меланхолически закатывая глаза, говорят: «Ах, у меня такая депрессия!» Я стала сомневаться в своей адекватности. Любые незначительные мелочи вызывали истерику и обильные слезы. Я с трудом, через силу писала заказные журналистские статьи, которые всегда кормили меня. Очевидно, сказалась постоянная практика в составлении судебных отзывов и ходатайств и воля к жизни.
Яд сочился с моего языка, выпаривался из пор кожи и задевал окружающих. Я стала бояться себя и резко ограничила общение, чтобы не обижать знакомых и друзей. Я читала книги Андрея Кочергина, основателя русской школы боевого карате Koi no takinobori ryu, и находила силы, сознавая, что недостаточно беспощадна к себе. Это помогало мне выжить.
Иногда я писала верлибры:
Есть много родных мне людей, которых я люблю
Уже миллион лет. Есть те, мимо которых я прохожу
И радуюсь, что они мимо, а если рядом – то ненадолго.
Среди них есть и родные, ничего не поделаешь.
Внезапно мне захотелось записать свои мысли, чтобы потом, возможно, показать их Максиму.
Иногда кажется, что этот мир нереален, так быстро меняется картинка. Я помню, как рассматривала серебряный браслет в Египте чуть меньше года назад, помню, как маленькой разбила коленку в Евпатории, испуганно рыдала и бабушка мазала мне ее зеленкой, больше тридцати лет назад… И эти события равнозначны в моей памяти, неважно, сколько прошло времени. И бабушка была молодая, но для меня она и сейчас такая же, независимо от количества ее морщин и седых волос. А в данный момент я даже не знаю, что с ней: жива ли она…
Я помню, все до мелочей, помню прабабушку Шурочку, самую любимую, близкую, родную. Мы строили карточные домики, гуляли, клеили самодельные елочные игрушки, ходили в хозяйственный магазин, где жила маленькая живая обезьянка. Над моей постелью висел мамин портрет. Каждое утро и каждый вечер я смотрела на него и просила о том, чтобы мама была рядом. На Новый год я просила Деда Мороза о том же, но вместо этого он дарил мне медведей. Каждый Новый год, каждый день рождения. Всегда.
