– А тебе, зачем это нужно тебе, Максим?
– Я люблю власть, люблю доминировать. Мне нравится держать все под контролем. Люблю быть главным в интиме. Но я легко иду по жизни, карьера для меня не первостепенна. Если бы я хотел, мог бы добиться большего, но моя свобода, спокойствие гораздо важнее. Кстати, ты упоминала о том, что научилась получать удовольствие с мужем, но почти ничего о нем не рассказывала. И о ваших взаимоотношениях тоже. Почему?
– Мы расстались. Не разводились, но уже полгода живем в разных квартирах. Наверное, пришло время. Мне сложно об этом говорить. Кроме матери и бабушки он был для меня самым близким и родным человеком, не считая сына, конечно. Я думаю, мы оба виноваты. Я привыкла все держать в себе, мне сложно делиться чем-то сокровенным, а иногда хочется, чтобы близкий человек интуитивно понял, чего я хочу. Сейчас я понимаю, что это неправильно, он же не ясновидец. Люди должны разговаривать друг с другом. Возможно, мы расстались бы раньше, но сначала нас держал сын, а потом сплотили суды с моей матерью. Когда они закончились, стало понятно, что это искусственная сплоченность. Он тоже человек немногословный, и понять, о чем думает, чего хочет, практически невозможно. У нас не было общих интересов, кроме сына и нашей любви. Я много общаюсь с разными людьми, бываю на кинофестивалях, показах мод, беру интервью у известных людей, хочу ездить по миру. Он предпочитает сидеть дома и писать картины, но постоянно ездит в командировки, иногда на несколько месяцев, когда приходят заказы на роспись храмов, загородных домов, ресторанов… Мы редко виделись и стали отдаляться, наши жизни проходили параллельно, слишком редко пересекаясь.
– Ты не рассказывала, как вы познакомились.
– После того как случилась та история с маминым любовником, я продолжала жить отдельно от бабушки. Познакомилась с парнем, влюбилась, но его ювелирно-быстро увела моя подруга Лера. Как-то раз мы поссорились, она пыталась нас помирить, соблазнив его в процессе задушевного разговора. Тогда я сделала вывод: «Нельзя вмешивать третьего, вопросы и проблемы надо решать только вдвоем». Потом, в институте, я влюбилась в очередной раз. Друзья затащили меня на театральный квартирник, где я и увидела Алексея. Он учился на актера, и я зачастую не понимала, когда он играет роль, а когда живет реальной жизнью. Вокруг него крутилось много ярких девушек, все флиртовали, хохотали, обнимались, разучивали сценки, учили монологи и диалоги… Я не вписывалась – была слишком стеснительна и постоянно ревновала. Да, я училась на журфаке, там тоже было немало свободы нравов, если хочешь, но все же не так, более просто и естественно. Алексей стал раздражаться на мою некоммуникабельность и невозможность плавно влиться в его тусовку, и как-то раз поставил меня перед фактом, что он встречается со своей сокурсницей. Я ушла. Плакала ночами, писала наивные стихи, в которых изливала свою боль. Про Юрку ты знаешь, я рассказывала. Моя бабушка считала, что я устраиваю в доме вертеп, и всячески пыталась этому воспрепятствовать. Приезжала и пыталась жить со мной. Я сопротивлялась, как могла. Как-то раз в отчаянье от ее присутствия я позвонила моей подружке Любке: хотела уехать, убежать к ней. Выслушав меня, она ответила: «Я не дома, а у своего друга Вовки, но сейчас что-нибудь придумаем. Я перезвоню». У Вовки в гостях оказался друг, студент-художник Стас, по-рыцарски согласившийся помочь неизвестной девушке. Любка, Вовка и Стас приехали в гости на выручку. Но в каком виде! Стас заявился в телогрейке, шапке-ушанке набекрень, заросший бородой, со старым картонным потерханным чемоданом, тремя гвоздичками и бутылкой водки в руке. Моей бабушке он представился как только что откинувшийся с зоны уголовник, мечтающий о моей руке и сердце. Бабушка хмыкнула, но из дома никуда не ушла. Мы посидели вчетвером на кухне, выпили водки и уехали в гости к Вовке, признав тотальное поражение. Там мы провели со Стасом два дня, не расставаясь, а потом поехали ко мне. Бабушки в квартире уже не было. Так мы и стали жить вместе. Через полгода я спросила: «Хочешь на мне жениться?». Он ответил «да». Было первое апреля, и мы пошли подавать заявление в загс. Наверное, он до последнего момента думал, что это шутка, а потом не решился пойти на попятный. Через три месяца мы поженились. Стас оказался для меня спасением от тирании моей бабушки, а кроме того действительно любил меня и очень трогательно заботился: подавал кофе в постель, мыл посуду, готовил еду. Мы вместе готовились к экзаменам и даже вместе работали, потому что жить на что-то надо было, а просить денег у родных не хотелось. В то время мы продавали книжки на уличных лотках. Это приносило хорошую прибыль и даже оставляло время для учебы. Потом уже Стас стал подрабатывать как художник, а я – как журналист и редактор…
