— Но видимо, слишком рослая для всего остального, — ответил сэр Генри, окидывая внучку критическим взглядом.
Утрата привыкла, что люди говорят о ней в ее присутствии так, словно ее нет. Поэтому она лишь с жадностью накинулась на барашка с зеленым горошком и попросила Эдвина передать ей воды. Потом широко улыбнулась Аликс.
— Правда, что ты привезла с собой уйму чудесной одежды? Эдвин сказал, что ты стала очень модной, только я ему не поверила. Раньше, перед тем как уехать в Лондон, ты всегда ходила в отвисших твидовых штанах и унылых джемперах. Мне нравится цвет платья, который на тебе; где ты покупаешь такие божественные вещи?
— Я бы предложила тебе их примерить, но ты так выросла, что они будет тебе малы.
Утрата вздохнула.
— Ты хотела сказать, раздалась со всех сторон. Не надо щадить мои чувства.
— Просто удача, что здесь оказалась Аликс, — гоняя по тарелке горошину, подала голос тетя Труди. — Она должна все знать о последних модах и поможет нам.
— Одежда Аликс будет весьма неподобающей для Утраты! — резко прозвучал голос бабушки, и Аликс почувствовала знакомый приступ безотчетного трепета. Но на сей раз суровые слова были адресованы не ей. — Пожалуйста, не вбивай никаких ложных идей ей в голову, Труди! Лондонские моды хороши там, а не здесь.
Нет, бабушка нисколько не изменилась, думала Аликс, ожидая, пока служанка положит ей пудинга. Ни на йоту. Вскоре ее внимание сфокусировалось на стоящей перед ней тарелке. Шоколадный пудинг… Чудесная кухарка в первый же день приезда Аликс приготовила ее любимое кушанье. Утрата тоже очень любит шоколадный пудинг.
— Пожалуйста, Утрата, не так много! — резко бросила бабушка. — Шоколад слишком калориен для тебя.
Утрата поспешно сунула в рот еще одну ложку пудинга. Добрая тетя Труди отвлекла бабушку каким-то вопросом по поводу цветов, и Утрату оставили в покое доесть свой пудинг.
В юности бабушка, очевидно, сама любила шоколад, размышляла Аликс, наслаждаясь пудингом. Не могла же она всегда быть такой пуританкой. На стенах столовой висели семейные портреты, и бабушкин стул стоял как раз под ее собственным изображением. Там она была запечатлена молодой девушкой, оживленной красавицей в розовом шелковом платье с турнюром. Безыскусно зачесанные назад волосы, низкое декольте, едва прикрывающее белую грудь, веер в руке. Портрет написан французским живописцем и, будучи впервые представлен на летней выставке Академии художеств, вызвал, по словам дедушки, скандал.
