— Да, полагаю, что так, — невпопад отозвался Эдвин. — Мне известно, что сестра миссис Дженкинс… я забыл ее имя?.. — Он выжидающе посмотрел на владельца.
— Вайс. Лидия Вайс.
— Мисс Вайс работает уборщицей. Если она музыкантша, ей, конечно, не следует мыть полы, не так ли?
Человек крякнул и покачал головой:
— Нет-нет. Для ее рук это ужасно. Музыкантам надо беречь руки, а вода и холод плохо влияют на кости и мышцы. Но какая тут работа для музыканта, недавно прибывшего в страну? Их здесь можно купить по пенни за пару. Я сам знаю виолончелиста с мировым именем, поддерживающего существование тем, что моет посуду в ресторане. Скрипач, чудесный артист, работает смотрителем в общественном туалете; от его рассказов о том, что делается в подобных местах, просто волосы встают дыбом. Англичане странный народ. Другой мой знакомый, трубач, более удачлив. Он крупный сильный парень, его взяли на работу в ночной клуб. Вышибалой! — Маленький человечек простер руки в исполненном отчаяния жесте. — Лидии Вайс еще повезло: она хорошо образована, говорит по-английски. Если бы не так, ей было бы трудно устроиться даже уборщицей.
— Понимаю, — промолвил Эдвин.
Ему потребовалось два дня, чтобы завязать знакомство с Ричардом Дженкинсом, худым, приятного вида молодым человеком, занятым написанием длинного романа из жизни средневекового Уэльса. Труд, по его словам, должен был принести ему целое состояние. Эдвин в этом сомневался, а когда Ричард пригласил его вечером в гости поужинать, то увидел, что Лидия тоже в это не верит, но слишком добра, чтобы сказать. Он вручил обрадованной Анне Дженкинс еду, которую предусмотрительно принес собой, — та как раз ломала голову, как распределить консервированный томатный суп и банку сардин, чтобы их хватило на всех. А затем, обернувшись, нос к носу столкнулся с Лидией и был ей представлен. Она посмотрела на него так, словно увидела перед собой привидение.
Прежде Эдвин не был знаком с Ричардом, но они вращались примерно в одних и тех же кругах и у них имелись общие знакомые в богемном кругу писателей, художников и музыкантов, пытающихся заработать на жизнь своими талантами. К концу вечера Лидия избавилась от недоверчивого отношения к Эдвину. После ужина она села за старое разбитое пианино и сыграла им. Эдвин не сводил с нее глаз, его взгляд перебегал с сосредоточенного лица девушки на ее покрасневшие, распухшие руки.
Лидия стала навещать Эдвина в квартире, которую он снимал в Лондоне, где одна из комнат была оборудована под фотостудию. В первый раз она пришла вместе с сестрой Анной. Вскоре, после новых выходов в кондитерскую с венской выпечкой, посещения музыкального концерта в Куинс-Холле («Приятель попросил пристроить билеты, так не хочется выбрасывать») и вечера в кино, Лидия пришла к нему в квартиру одна.
