Левая рука Утраты разразилась серией арпеджио, а правая заталкивала письмо за корсаж платья. Позже она как-нибудь исхитрится пропихнуть его в носок, а потом днем изобразит трюк с развязавшимся шнурком.
— Я не понимаю, что с тобой и с твоими шнурками, Утрата Ричардсон. Ты все время прерываешься. — Учительница по спортивным играм, с лицом, похожим на кирпич, заподозрила уловку, но не могла отрицать, что шнурок ботинка разорван надвое, и после произведенного досмотра такие заминки в игре были признаны неизбежным следствием ослабшей шнуровки.
— Я думаю, это оттого, что хоккейные ботинки мне малы, — с готовностью подсказала Утрата. — Наверное, поэтому шнурки постоянно и рвутся.
— Проследи за тем, чтобы к следующему семестру ты была обеспечена новой парой ботинок. Пойди и смени шнурок. Возвращайся через пять минут.
Этот срок она сумеет растянуть до семи и даже восьми, надеялась Утрата, трусцой припускаясь в раздевалку. Оказавшись там, она стащила с себя провинившийся ботинок — тот самый, который ранее выудила из ящика с утерянными вещами и натянула на свой собственный, совершенно исправный. Затем уселась на запирающиеся деревянные ящички с обмундированием, выхватила из потайного места припрятанное письмо и начала читать.
Письмо начиналось без преамбулы — предосторожность на случай, если бы оно попало в чужие руки.
«Я знаю, что совсем скоро конец семестра, но мне необходимо рассказать тебе все новости, так как здесь намечается грандиозная свистопляска. Главная причина в том, что к нам едет паршивая овца. На тот случай, если ты не знаешь, кто это, — сообщаю, что это мой дядя Хэл. Ты его никогда не видела — так же как и я. Или если я и видела, то когда была совсем младенцем, и не помню, потому, что он много лет назад уехал в Америку! Да, тот самый!
Ну, ажиотаж такой, что можно подумать, приезжает какой-нибудь великий преступник. И главное, я не понимаю, что он совершил такого ужасного, разве что еще в Кембридже стал играть на сцене, а потом уехал в Лондон, чтобы стать актером! Это было до отъезда в Америку. Я хочу сказать, ну что такого шокирующего в профессии актера, но ведь ты знаешь папины взгляды — он громко и напыщенно разглагольствует по поводу „людей этого сорта“. Кричит, что актеры — банда гомиков, а потом вдруг багровеет, если подумает, что я услышала, — он воображает, будто мне неизвестен смысл данного слова. Музыканты и художники у него тоже гомики — конечно, если они мужчины. Если женщины — то, значит, какие-нибудь дурно воспитанные и лишенные привлекательности, скорее всего с толстыми лодыжками, и должны находиться под присмотром отцов. С возрастом его взгляды не делаются менее викторианскими. Ему бы следовало сдерживать эмоции — не важно, при дочери или нет, — все эти приливы крови к лицу не очень-то полезны.
