Как ни странно, Флер всегда улыбалась, когда ее бранили более взрослые и опытные люди. Вовсе не потому, что она была храбрая или не в своем уме; просто она вспоминала времена, когда она, еще маленькая, доводила до истерик учителей.
– А, да, прости. Я думаю.
Конечно же, она перестала об этом думать, как только Ора начал торговаться вместо нее.
– Знаешь, я надеялась, что ты оценишь, что я не стала сердиться на того типа за то, что он пытался купить сено по дешевке. Видимо, ты просто сегодня не в духе.
– Юная госпожа.
Ора нахмурился, услышав ее шутку. Его брови чуть ли не взлетели по круглой, как купол, голове. Когда он торговался, его лицо было как каменное, но в остальное время оно могло принимать много разных выражений – это достойно восхищения.
– Не сердись… и я же говорила: не называй меня юной госпожой!
– В таком случае будьте любезны вести себя как торговец.
Он держался настолько внушительно, что Флер пришлось отвести взгляд. Она всегда «вела себя как торговец». Она ведь не была более аристократкой Флер фон Эйтерзентель Мариель Болан, одиннадцатой наследницей рода Болан. Хотя, по правде сказать, по этому длинному до нелепости имени она уже немного скучала.
– Я и веду себя как торговец. Я перевезла столько сельди, что у меня все руки ею пропахли. И вернулась с полной повозкой сена.
– Замечательно. Теперь, я просто уверен, никто не догадается, что вы боитесь скакать верхом на лошади.
Он не шутил. Он был сердит, и она знала, почему. Но строгость Оры давала понять, что он хочет донести свои слова как можно лучше.
– Двенадцать лиготов на покупку сельди. Четыре на пошлины. Пол-лигота на белый хлеб, сушеную баранину, вяленую свинину, сыр и вино. Два за пользование лошадью и повозкой. Сколько получается?
Флер вздохнула под шарфом. Они потратили восемнадцать с половиной лиготов. Если бы они приняли предложение Торгового дома Джонса и продали сено за семнадцать, то оказались бы в убытке.
Для аристократов монетой больше, монетой меньше – особого значения не имело; но не для торговцев. Когда они что-то отдают, они требуют взамен бОльшую плату. Лишь так они могут избежать голода.
– Ты же знаешь, что я бы не согласилась на семнадцать.
– Да ну?
Он просто шел и шел, на нее даже не смотрел. От такого отношения Флер тоже начала злиться.
– Ты хочешь сказать, что я трусиха, которая даже поспорить немного не посмеет?!
Ора повернулся к ней.
– Нет, но, даже если вы будете упрямо заявлять, что на рынке оно стоит двадцать, вы же этого не докажете. И дело не только в этом. В торговле нет ничего хуже бесконечных споров. Поэтому мы, торговцы, всегда назначаем цену с умом, чтобы прийти в итоге к цифре, которая устроит всех.
