Все эти события не были известны ни Луну, ни какому либо казаку, служившему в казацком отряде. Отряд готовился выступать в поход.
Никита вызвал к себе Луна и остался с ним наедине.
— Я не знаю Лун, с кем ты остаешься? Будешь ли ты дальше воевать в нашем отряде за Украину. На наши земли наступают сотни тысяч турков. — Никита поглядел в глаза Луну. — Сейчас мы не можем позволить себе воевать с поляками. Понимаешь сынок?
— Да. Я понимаю…
— Подожди, не перебивай старших. Насколько я знаю, ты хотел покинуть мой отряд. Уехать к себе в орду, на север Крыма.
— Да, я так хотел. Но теперь, я… — Лун задумался, он был не уверен в своих мыслях, его что-то терзало, не давало покоя. — Не знаю. Там у нас в орде, все просто. У нас нет внутренних врагов. Бывает, ловим шпионов. Но это другое. А в поле, когда ты остаешься наедине с врагом, все ясно, где свои, а где враги. И только меч решает кому жить, а кому пора отправится в мир иной. Но здесь, я столкнулся с врагом, который живет по соседству и носит маску друга и партнера. А на деле высасывает всю кровь и оставляет голую степь. Без жизни. Эти все люди, я имею в виду украинских селян, ведь они же обречены на рабство и полную зависимость от такой свиньи, как Тадеуш. Я не смогу наблюдать, как вольный человек, работая на своей же земле с утра до вечера, превращается в раба, невольника. И его жизнь, не зависимо от его трудовых усердий, становится зависимой от этого польского пса.
— Ничего, казак, — успокаивал его Никита. — Наступит время и мы с панами по-другому заговорим. Вот тогда-то нам и понадобится вся ненависть к врагам, которую ты сейчас испытываешь. — Никита помолчал, а затем добавил. — А вообще-то вольному воля, поступай, как знаешь.
В девять часов вечера, гонец привез срочное донесение для сотника Никиты. В приказе говорилось о том, что отряду Никиты необходимо немедленно выступать из селения и двигаться в направлении Хотина, в направлении восточной его части — для укрепления наших позиций и защиты основных казацких сил с восточного фланга Хотина.
Через час казацкий отряд во главе с сотником Никитой Коваленко, выступил из села в направлении Хотина. Уже темнело, смыкались сумерки, словно мрачные призраки ночи, они окутывали поля и леса. Отряд отъехал на два километра от села, когда Никита внезапно приказал подозвать к себе Луна.
— Лун, — начал Никита, — ты решил с кем ты?
— Да Никита. Я не нахожусь на службе у Сагайдачного, и потому могу нарушить казацкий договор с поляками.
