Моллерюд вибрировал в полицейской конторе еще сильнее, чем во время дознания на вилле Хагена. Глаза бегали, руки не успокаивались ни на минуту. Казалось, он был на грани коллапса.
Но Монсен выглядел беспощадным.
— Отпечатки ваших пальцев найдены на аптечке Хагена, а также на пузырьках и мензурках. Вы что-то принимали, пока были в ванной?
— Да-а! — ответил допрашиваемый, задыхаясь.
— Вы видели пузырек с черепом на нижней полке?
— Нет… не могу вспомнить…
Монсен с инквизиторским видом перегнулся через конторку.
— Разве вы не помните, как попросту изъяли его и положили себе в карман?
— Нет! Нет! — панически выкрикивал художник. Он закрыл лицо руками на несколько секунд. Затем вновь показались глаза. — Я искал нечто другое… ибо мои нервы были… я пытался найти амфетамин.
— А что такое амфетамин? — Вангли сделал вид, что не знает этого.
— Один из барбитуратов — какие-то такие таблетки, которые применяются в медицине для лечения… нервозных состояний.
Монсену часто приходилось иметь дело с наркоманами. Он имел нюх на этот тип людей, и такое узнавание не доставляло ему радости.
— Стало быть, вы лечились у доктора Хагена, и он давал вам это «успокаивающее» средство?
— Да-а!
— И постепенно вы впали в зависимость от пилюлек?
— Да, я уже не мог обходиться без них. — Моллерюд быстро прибавил: — Но теперь буду отвыкать.
Вангли посмотрел на него и кивнул с состраданием.
— Именно так доктор Хаген и приобрел власть над вами — власть, которой он злоупотреблял?
— Да, это так. — Ответ прозвучал непроизвольно, художник развел руками. — Но я не занимался шулерством сегодня вечером! Я бы никогда не пошел на это!
Вновь вступил Монсен:
— Никогда бы не пошел? А что же вас заставлял делать Хаген?
Моллерюд запнулся, но тут же нашелся:
— Он заставлял меня быть своим партнером на этих сеансах. У нас была секретная система оповещения, с помощью которой мы сообщали друг другу, какие имеем карты на руках…
— Система оповещения?
— Да — код, наподобие того, которым пользуются «телепаты», «читающие» чужие мысли. Столько и столько-то слов означают это и то, первые буквы в словах сообщают нечто другое и так далее. Когда один из нас имел особенно сильную карту, мы вместе старались поднять ставки. Таким образом или увеличивался выигрыш, или противник выбывал из игры.
— После чего вы и делили этот выигрыш? — Глаза Монсена стали узкими, как щелки. — Разве это не называется шулерской игрой?
Художник ответил сдавленным голосом:
— Да… мне самому это было не по душе, но такова цена Хагена за его таблетки.
