— Как ты можешь молчать, услышав такую новость? Этот презренный человек отказался от тебя!
— Хватит! — Фамарь сердито посмотрела на мать. — Я ничего не буду говорить против Иуды и его сыновей. Я останусь верной дому моего мужа, и неважно, как они или вы относитесь ко мне.
Как ей хотелось с такой же легкостью, с какой она управляет своим языком, управлять и своими мыслями!
— По крайней мере, мы кормим тебя.
— Нехотя. Я зарабатываю каждый кусок, который съедаю.
— Твой отец говорит, что ты должна идти в Хезив и кричать у ворот о справедливости!
Итак, ее отец все знает. Это позор. Фамарь прижалась лбом к боку козы. Ее страдания были слишком глубоки, чтобы их можно было выплакать.
— Ты давно уже должна кричать против Иуды. — Мать была безжалостна. — Это твое право! Ты собираешься просидеть здесь весь остаток жизни и ничего не делать? Кто будет кормить тебя, когда ты состаришься? Что будет с тобой, когда ты больше не сможешь работать? Что случится с тобой, когда ты станешь слишком стара, чтобы собирать колосья? — Она опустилась на колени рядом с Фамарью и крепко сжала ее руку. — Пусть старейшины узнают, как этот еврей обошелся с тобой и опозорил нас! Пусть все знают, что Иуда нарушил клятву!
Фамарь взглянула на нее.
— Я знаю этого человека лучше, чем ты. Если я опозорю его перед всем Хезивом и Одоламмом, он не благословит меня за это! Если я очерню имя своего свекра, разве он окажет мне милость и даст мне Шелу?
Мать была недовольна.
— Так ты будешь по-прежнему ждать? Смиришься с тем, что он сделал тебе? Позволишь проходить твоим годам и будешь стареть без детей?
К глазам Фамари подступили тяжелые слезы.
— Сколько еще лет ты будешь способна рожать детей? Ты не будешь всегда молодой! Кто пожалеет тебя, когда умрет отец?
Фамарь закрыла лицо.
— Пожалуйста, не изводи меня! Я ищу способ…
Она расплакалась.
Мать долго молчала. Она мягко положила свои руки на плечи дочери.
— У женщины тяжелая жизнь, Фамарь. А без мужчины она просто невозможна.
Фамарь судорожно втянула в себя воздух и подняла голову.
— Я знаю это лучше, чем кто-либо. — Вытирая слезы, она посмотрела на мать. — Я найду способ.
Та вздохнула и устремила свой взгляд вперед, на холмы.
— Мужчина, который разговаривал с твоим отцом, сказал, что жена Иуды долго болела. По меньшей мере два года. Она, должно быть, умерла медленной мучительной смертью. — Неожиданно она запнулась и сморщила лоб. — У Иуды была только одна жена, да?
— Только Вирсавия.
