— Склеротичка, а как врать — не забывает, — злилась Беба. — К ней каждый день ходят две тетки и уборщица.
Они уселись в гостиной на потертый плюшевый диван. Окна, завешенные портьерами, пропускали тонкие лучи света, исчезающие в щелях темного паркета.
— Это мой жених, Вольфганг Занзауэр, — указала Беба на студента.
— Очень приятно, — кивнула старуха, с ужасом глядя на Бебу.
— Я, бабушка, твоя внучка, — видя беспокойство старушки, крикнула Беба в ее сторону.
— Да-да, припоминаю, — облегченно вздохнула та. — Может, пирожных? — она достала из буфета обгрызенное печенье и посыпала им серебряный поднос. — Как ты себя чувствуешь, дитя мое? — нежно спросила она Бебу.
— Хорошо.
— У Эммы все в порядке? — справилась старушка.
— Мама умерла десять лет назад, — заорала Беба, перекрывая хруст печенья. — От рака груди, — прибавила она, видя недоверие бабушки. — Очень мучилась.
— Ах, так? — вежливо удивилась та. — Ромуальдо здоров?
— Дядя погиб за два года до мамы. Попал под машину. Я сварю кофе.
Беба вышла в кухню. Старушка беспокойно придвинулась к Вольфгангу.
— Вы знаете, это не моя внучка. Моя внученька хорошо воспитана и не стала бы огорчать меня ужасными историями о смерти Эммы и Ромуальдо. Моя Беба младше той женщины, что с вами пришла, и у нее длинная черная коса, а не какие-то красные лохмы.
Видя Бебу, входящую в гостиную с чашками на подносе, старушка резко отодвинулась от Вольфганга. Студент вынул блокнот и что-то быстро записал.
— Вы пришли списать показания счетчика, — обрадовалась старушка. — Он в прихожей.
Беба, воспользовавшись тем, что бабушка встала проводить Вольфганга к двери, быстро попрощалась.
— Ну, до свидания, дорогая бабушка, — поцеловав ее и подгоняя идущего впереди Вольфганга, она вышла из квартиры, не обращая внимания на бормотание старушки.
Лифт медленно полз с первого этажа, Беба в нетерпении потрясла решетку. Сбежала по широким, устланным черным ковром мраморным ступеням. Приостановилась на улице, озираясь в поисках ближайшего бара.
— Забудем о визите, ладно? Иногда меня с похмелья заносит ее навестить — угрызения совести. Наверное, лучше о бабушке забыть, как она обо всем забывает. Меньше тогда будет мучиться, вспоминая.
— Я написал в квартире вашей бабушки стихотворение, — Вольфганг вынул тетрадь, — «Не говорите моей любви, что она умерла».
— Прекрасно! — обрадовалась Беба. — Видите, там, на углу, есть бар. — Она ускорила шаг.
Ее остановила, как финишная лента, только стойка бара.
