Стоит ли, Томка, тебе объяснять, что я ухватилась за хлопчика.
Что же, когда-то у меня было девяносто учеников, теперь всего один.
Маленький принц (см. Экзюпери) сказал: „У каждого человека есть свои звезды“, а еще он сказал: „Знаешь, отчего хороша пустыня?.. Где-то в ней скрываются родники“. Он был мудрый — этот маленький принц, но не холодной мудростью старца, у него было детское горячее сердце.
Обнимаю тебя, дорогая. Пиши мне.
Ася».
Глава двадцать пятая
«9 марта.
Томка, в эти дни „за горами, за долами“ разыгрались события. Ты знаешь, дверей в моей каморке нет. Висит старое, застиранное одеяло, и я слышу все, что делается у хозяев. „Хозяева“ — подумай только! Атавизм какой-то! Но насколько омерзительно это понятие, я почувствовала только теперь, когда они, эти самые хозяева, появились у меня на 26-м году жизни. Просто нелепость!
Я невольно услышала их разговор. Они не умеют разговаривать тихо. Мадам Козик готовилась к „гулянке“ — так они называют приход гостей. Меня они пригласили таким образом: „Приходите к нам посидеть. Конешное дело, для вас компания не подходящая, мы люди простые. А вы — интеллигенция“. И все в таком духе. Я поблагодарила и отказалась, под предлогом, что принимаю антибиотики и не могу пить.
Отправилась к Анне Георгиевне. У нее был Журов И они собирались идти на именины к какому-то врачу, приятелю Журова. Она показалась мне праздничной, не только потому, что была нарядной. А. Г. как-то помолодела, и все время улыбалась. Стали звать меня с собой. Но я соврала, что у меня куплены билеты в кино. Конечно, ни в какое кино я не собиралась. Нас с Костей все привыкли видеть вместе — начнутся всякие расспросы. Уж не поссорились ли мы. Пошла в библиотеку.
Очень мне хотелось написать тебе, Томка. Но письмо получилось бы мрачным. Наверное, то же самое чувствует бездомная собачонка в злую непогодь.
Когда, по моим подсчетам, гости должны были уйти я отправилась „домой“.
Не зажигая света, разделась и легла, навьючив все теплое: окно оставила открытым. Спать с открытым окном меня приучила Анна Георгиевна. Хозяева не возражают. Они из этого извлекли для себя выгоду: „Ей сколько ни топи, все равно выстудит“. И топят раз в неделю.
Я лежала с закрытыми глазами и видела, понимаешь, Томка, видела дурацкое хозяйское панно над моей кроватью. Какой-то нелепый толстомордый мальчишка и аист над ним. Похоже, что аист стоит на голове мальчишки. А еще я „видела“ в углу на этажерке гипсовую собаку, покрашенную „золотой“ краской. Чужие вещи, чужие запахи, и сама я чужая…
