— Я забыл упомянуть, — заметил он, — тривиальную временную амнезию с похмелья. Послушай, сынок, почему бы тебе не приехать ко мне — мы бы все подробно обсудили. Конечно, ничего определенного я не скажу — я ведь не психиатр, как ты знаешь. Но я могу показать вас настоящему специалисту. Он обшелушит твою память, как луковицу, и скажет, отчего ты опоздал в школу четвертого февраля, когда учился во втором классе. Правда, он дорого берет, и поэтому лучше сперва показаться мне.
Я ответил:
— Господи Иисусе, док, как я могу отнимать у вас время, заранее зная, что вы не возьмете с меня ни гроша! Я и так вам уже надоел.
— Сынок, мне не безразлично, как себя чувствуют мои пациенты. Они для меня вроде семьи.
Я отключился, пообещав позвонить в начале следующей недели, если почувствую себя плохо, и при этом не кривил душой.
Почти по всему зданию уже погасили свет. В мою комнату ткнулась «Горничная», но поняла, что здесь кто-то есть, и покатилась прочь. А я остался сидеть.
Потом в дверь заглянул Чак Фриденберг и сказал:
— Я думал, ты уже смылся. Поднимайся и иди досыпай дома.
Я посмотрел на него.
— Чак, у меня появилась чудесная идея. Что, если нам купить бочку пива и две соломинки?
Он взвесил мое предложение.
— Так, нынче пятница… ясная голова нужна мне в понедельник, чтобы не спутать дни недели.
— Собирайся, и да будет так. Подожди минутку, я суну кое-что в портфель.
Мы выпили пива, потом поели, потом еще выпили пива в заведении с хорошей музыкой, потом еще — в заведении, где музыки не было, а столики стояли как попало, а клиенты сидели, сколько им вздумается. Мы болтали. Я показал ему копии патентов.
Чак оценил прототип «Работяги».
— Это по-настоящему здорово, Дэн. Горжусь тобой, парень. Как насчет автографа?
— Взгляни еще вот на это, — я подсунул ему патент на чертежную машину.
— Это, пожалуй, даже получше первой, Дэн. Ты сам-то понимаешь, что сделал? Пожалуй, побольше, чем Эдисон в свое время. До тебя это доходит, парень?
— Брось, Чак, я серьезно, — я хлопнул по пачке патентов. — Дело в том, что я изобрел только одну машину. Во втором случае я ни при чем. Я не делал ничего такого… если только не перепутал все, что было до анабиоза. Может быть, у меня амнезия.
— Ты уже говорил об этом двадцать минут назад. Но ты не похож на человека, у которого в мозгах произошло замыкание. Ты безумен не более, чем это нужно для инженера.
Я треснул по столу так, что кружка подпрыгнула.
— Но мне нужно знать!
