У Майлза погасла сигарета. Он достал ее изо рта, осмотрел и только тогда осторожно ответил:
— Дэн, дружище, если ты думаешь, что сможешь заставить нас признать все это, то ты просто сумасшедший.
— А, бросьте, мы здесь одни. Так или иначе, вы оба виноваты. Хотел бы я думать, что ты решилась на это в мгновение временного помрачения ума. Но я знаю, что это не так. Если у Беллы нет диплома юриста, то налицо преступный сговор между вами. Это значит, что ты, Майлз, написал эти документы, а она перепечатала их и отдала мне на подпись. Так?
— Не отвечай ему, Майлз.
— Конечно не буду, — согласился он. — У него в саквояже может быть магнитофон.
— Хорошо бы, — согласился я. — Но сейчас у меня его нет.
Я расстегнул саквояж. Пит высунул голову наружу.
— Ты все запомнил, Пит? Припомните-ка, что вы тут наговорили, ребята? У Пита память, как у слона. Нет, я не записывал ваш разговор. Я все тот же старый добрый Д.Б.Дэвис, крепкий задним умом. Действую прямо, доверяю друзьям… и вам двоим тоже. Так как насчет Беллы? Она юрист? Или вы вступили в злонамеренный заговор и теперь обворовываете меня, стараясь чтобы все это выглядело законно?
— Майлз, — прервала меня Белл, — с его талантами ничего не стоит сделать магнитофон величиной с сигаретную пачку. Он может быть не в саквояже, а в кармане или еще где-нибудь.
— Чудесная идея, Белла. В следующий раз я так и сделаю.
— Я учел это, дорогая, — ответил Майлз, — а вот ты говоришь слишком рискованно. Следи за своим язычком.
Белл что-то буркнула ему в ответ.
— Что, уже сердитесь? — я поднял брови. — Верно, что-то не поделили?
Майлз явно начинал поддаваться, и мне это нравилось.
— Выбирай выражения, Дэн, — ответил Майлз, — если тебе дорого твое здоровье.
— Тише-тише! Я моложе тебя и совсем недавно прошел переподготовку по дзюдо. Ты ведь не привык драться. Скорее уж подсунешь мне очередную фальшивку. Я сказал «воры» — и именно это я имел в виду. Вы оба — воры и лжецы, — тут я повернулся к Белле. — Отец учил меня никогда не называть леди лгуньей, но ведь ты не леди. Ты лгунья… и воровка… и бродяжка.
Белла покраснела. Красавица исчезла, осталась лишь хищная тварь.
— Майлз! — рявкнула она. — Если ты собираешься спокойно сидеть и позволять ему оскорблять…
— Успокойся, — приказал Майлз. — Он нарочно хамит. Думает, что мы в запальчивости наболтаем лишнего. И, судя по тебе, это ему удается. Сиди и помалкивай.
Белла заткнулась, лицо ее окаменело.
Майлз повернулся ко мне.
