Дверь в лето | страница 27



Это предупреждение заставило меня пересмотреть свой план, тем более, что взглянув в окно, я обнаружил, что «Фрэнка» нет на месте.

Выпроводив меня за ворота, Тодд протянул мне конверт.

— Они велели передать вам это, если вы придете.

Письмо я прочитал уже в кабине грузовика. Вот что там было:


«16 ноября 1970 года


Дорогой мистер Дэвис!

На состоявшемся сегодня совещании дирекции было решено ограничить Ваши связи (кроме финансовых) с нашей Корпорацией. В соответствии с п.3 Вашего Контракта, Вы больше не являетесь нашим служащим. Все ваши личные вещи и бумаги будут высланы вам незамедлительно. Правление надеется, что Вас не огорчит эта вынужденная мера, продиктованная нашими разногласиями относительно дальнейшей судьбы фирмы.


Искренне Ваши

Председатель Правления и Главный Управляющий

Майлз Джентри и Б.С.Даркин, секретарь-казначей.»


Я дважды перечитал письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с фирмой у меня никогда не было, и что я, хоть убей, представления не имею о третьем или любом другом его параграфе.

На следующий день посыльный принес «мои личные вещи и бумаги» прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей «Фрэнка», ни записей о его создании и изготовлении там не было.

Среди документов попадались довольно любопытные. Мой «контракт», например. Его третий параграф позволял нанимателям выставить меня без предупреждения и даже без обычного выходного пособия. Еще интереснее был седьмой параграф. Он был воплощением свинства и являл собой крайнюю форму порабощения человека. В течении пяти лет мне запрещалось работать по специальности, которую я имел, ибо фирма сохраняла за собой право на мои услуги и в любой момент могла призвать меня обратно на службу. Таким образом, мне оставалось только с опрокинутой шляпой в протянутой руке идти упрашивать Майлза и Беллу дать мне работу. Наверное, для этого мне и вернули шляпу.

Пять долгих лет я не имел права заниматься бытовыми приборами без их личного разрешения. Я предпочел бы перерезать себе горло.

В пачке были и копии всех моих патентов, которые я, оказывается, передал фирме: все, относящиеся к «Горничной», «Оконному Вилли» и кое-чему помельче. («Фрэнк», естественно, там не фигурировал — я его еще не патентовал. Позже я узнал, что с ним стало.)

Но я никогда не передавал фирме никаких патентов, не давал даже формального разрешения на использование моих изобретений. Зачем? Фирма была моим детищем, и в каких-либо патентных отношениях между мной и ею просто не было нужды.