И ты следуешь за ним, ты видишь, что он идет той же дорогой, до боли тебе знакомой. Он держит путь домой, и это — твой путь и твой дом. На его почтовом ящике — твое имя. Он читает твои письма. Он досконально воспроизводит твои привычки. Он занял твое место, это уж точно. Что же теперь делать? Что ты намерен предпринять? Ты хочешь исчезнуть, но тебя может кто-то заменить, вернее, тебя уже заменили, и только теперь ты с болью осознаешь, насколько ты привязан к самому себе и всему тому, что тебе принадлежит.
Или это изнанка мечты, черное зеркало, ты погружаешься в темноту и хочешь умереть.
С какой стати ты явился сюда? Ты делаешь шаг вперед — к кровати или к окну, ты хочешь выброситься туда, на улицу, это будет страшный конец. Или ты ляжешь в постель и наглотаешься таблеток? Тебе ведь хочется этого? Откуда ты пришел сюда? Какие-то голоса кричат внутри тебя, и всем нутром, и всеми органами и частями тела — головой, ушами, грудью, желудком, — ты понимаешь: не надо этого делать! Но ты подходишь к окну и смотришь вниз, на улицу. Горят фонари, уже ночь. На тебе — твоя лучшая одежда, сорочка поглажена, волосы причесаны, лицо выбрито, словно ты готов отправиться в свое последнее путешествие.
Но как же я устал от путешествий. И от дома я тоже устал, я устал от всего. Как же я сюда попал, к окну или в постель, и как это я решил одним махом покончить со всем? Я не хочу, чтобы меня обнаружили на улице, распластанного и окровавленного. Поэтому я выбираю постель, подхожу к кровати и ложусь, и все во мне кричит: не делай этого!
Мечтаю прекратить свое существование, возродиться в новом облике, но не как жук и не как цветок, не как нечто более возвышенное или низменное, не как никто. Но как в библейской притче о Лазаре — воскреснуть и возродиться к новой жизни. Остаться узнаваемым для себя и других, но преобразиться. Стать новым человеком.
Это старая мечта. Она так же стара, как и само человечество, как усталость от самого факта собственного существования, от того, что ты все время вынужден быть самим собой. Ну уж нет, с меня хватит. Нет, я больше не могу. И эти фальшь и апатия, эта смертельная усталость, которые медленно, но верно поглощают тебя: я все видел, я все слышал, я сделал все.
Скука. Но не умиротворяющая, не убаюкивающая, а буйная, необузданная, пугающая скука. Ты взираешь на всепоглощающее пустое бессмысленное ничто.
Встать, умыться, посмотреть в зеркало, одеться, позавтракать и сесть за письменный стол. Каждодневный опыт: до изнеможения искать что-то новое — новое слово, новую фразу, новую книгу.
