А мы сидим с Андреасом, выпиваем, он жалуется — в голове у него постоянный шум. Этот недуг буквально свел его с ума, разрушил его семейную жизнь. И в один прекрасный день он бросил работу, уехал из Берлина, покинул дом и друзей.
— Если б я не уехал, я бы покончил с собой, — говорит он без всяких эмоций, просто констатируя факт.
Андреас немногословен и не общителен. Он держится особняком, он одинок и чересчур серьезен. С ним, пожалуй, никто и не общается кроме меня. Он бука и молчун, считают все постояльцы.
А мне его общество доставляет удовольствие. О чем только мы с ним не болтаем — о любви, о сексе и обо всем на свете.
У Андреаса длинная густая черная шевелюра и внушительная борода, лица почти не видно. Он носит очки с толстыми стеклами. Но когда он о чем-то увлеченно рассказывает, глаза его вспыхивают. По мне, так он даже по-своему красив.
Новички обедают.
После трапезы жена и дочери оставляют главу семейства в одиночестве. И тогда он дает себе волю и прикладывается к раки. Но этого мало — вдруг ни с того, ни с сего он начинает петь. В его репертуаре песни «Битлз» — «Дорогая Пруденс» и «Черная птица». А когда он приступает к «Роки Раккун», я не могу удержаться и начинаю ему подпевать. Так мы с ним и пропели почти весь «Белый альбом».
Но появляются его жена и дочери, они после душа принарядились, кажется, их смущает, что он, солидный глава семейства, поет с молодежью. Они шипят на него и в шутку бьют по губам, но он не унимается. Мы с ним продолжаем петь — «Облади Облада» и «Пока моя гитара тихо плачет».
Выпив еще немного раки, отец семейства совсем разоткровенничался. Из его исповеди следует, что он, полковник турецкой армии, в молодости был хиппи. И что ему хотелось бы объяснить своей жене и дочерям, каким он был когда-то, в прежней жизни.
— Я был настоящий хиппи, с длинными волосами и бородой, я общался с такими, как он, — говорит он и показывает на Андреаса. — А теперь я полковник. Но это ничего не значит. В душе я остался прежним.
Полковник не может оторваться от раки, он уже пьян, жена и дочери пытаются загнать его в постель, они хотят увести его, но он продолжает сидеть.
— Я люблю свою жену, — говорит он, обнимает и целует ее. — И я люблю своих дочерей.
Теперь все обитатели барака могут убедиться — перед ними образцовое счастливое семейство.
Андреас даже слегка прослезился, он отворачивается и вытирает очки о сорочку, эта семейная сцена ему о чем-то напоминает, она и мне о чем-то напоминает. Мы с Андреасом сидим в обнимку, словно соучастники безымянного преступления.
