Но Мерих Гюней все-таки пока не Жан Поль Сартр, так что через час он возвращается в свою контору. Мне же он напоминает почему-то Фернандо Пессоа. Он высокий и статный, одет в плотный длинный фрак, на нем большие солнцезащитные очки, и потому не видно, что он выпил целую бутылку красного вина.
— Мне так надоело мое скучное ремесло, — говорит он. — Но я не жалуюсь, работа у меня непыльная. Здесь я больше отдыхаю и размышляю, пишу разные заметки и наброски. А вот когда я прихожу домой, в свою маленькую квартиру на втором этаже с видом на гавань, когда я наконец сажусь за письменный стол и вытаскиваю сигареты, я собираюсь с мыслями. И воображаю, что я — величайший писатель Турции.
Гулять по улицам Стамбула — по этим узким улочкам, которые петляют мимо разных сооружений и зданий, пассажей и базаров, спускаются под землю и выныривают наружу, огибают лестницы и углы, маленькие рынки и проходы между зданиями. Идешь по мостам и под мостами, где наверху оживленное движение и тротуары, а внизу — рестораны и ларьки, толпа, которая рвется в подземные переходы. А на противоположной стороне — старый город.
Я гуляю по набережной, покупаю себе жареную рыбу, завернутую в хлеб, на одной из лодок. Вдоль трамвайных рельсов и по каменным мостовым приближаюсь к мечети султана Ахмета, останавливаюсь у одного из ларьков, где продают вино, стою у прилавка и наблюдаю за футбольным матчем по телевизору. Турецкие фески. Голубые, коричневые, красные, зеленые.
Я покупаю себе такую же, только черного цвета. Слоняясь в помятой одежде, с отросшей бородой, я чувствую себя уже одним из многочисленных пешеходов Стамбула, скольжу незамеченный в людской толпе. Исчезнуть в городе, ощутить одиночество среди толпы — самое желанное одиночество. Я покупаю четки, на ходу перебираю их, раз, два, три, я радуюсь, что начал походить на местных жителей. Деньги в кармане, блокноты в рюкзаке. Я прохожу мимо университета, сажусь в кафе на тротуаре и закуриваю трубку.
Иногда, перенимая привычки местных жителей и стремясь походить на них, становишься еще большим иностранцем.
Зоркие, всегда трезвые глаза города по одежде и повадкам узнают праздношатающихся зевак на улицах. Конечно, они представляют больший интерес, чем просто добропорядочные туристы и гости. Меня, похоже, раскусили. Ко мне подходит какой-то юноша, он шепчет:
— Гашиш? Виски? Подругу?
— Нет, спасибо.
— Друга?
— Нет, спасибо. У меня есть все что нужно, — отвечаю я.
