Когда я ввалился к серу Анастасу, расхристанный, в пыли, тот только нахмурился и головой покачал. Выслушав мой рассказ, он немедленно вызвал курьера и направил его с донесение в Главк. Второй курьер помчался в Управление собственной безопасности, третий — в головной офис. Только тогда сер Анастас отпустил меня, и я поспешил туда, куда давно уже стремился всем сердцем, к милой моей женушке.
Верх неприличия целоваться на улице. Настоящие серы так не поступают. Но что я мог поделать, когда Клавочка сбежала с крыльца и бросилась мне на встречу, и на ее губах трепетали, готовые сорваться, сотни вопросов, нежных упреков, а я никак не мог этого сейчас допустить.
— Молчи, — прошептал я. — Не спрашивай ничего, не говори. От этого зависит моя жизнь. Я все расскажу тебе позже.
Представьте себе, за три дня она не произнесла ни слова! Вот какая у меня жена!
К вечеру второго дня прискакал курьер из Главка. Два почтовых голубя прилетели раньше, я видел флаги-извещения. Утром третьего дня у парадных ворот остановился казенный фургон, служка протрубил в рожок. У крыльца первой канцелярии уже бил копытом черный, как смоль, Мерседес. Сер Анастас Потемкин вышел в парадном камзоле, с помощью небольшой лесенки и трех консультантов по безопасности тяжело перевалился в седло. Рожок протрубил трижды, и старший менеджер в сопровождении свиты служащих, референтов и консультантов по безопасности тронулся в путь.
По пути к нам присоединилась карета с фирменным логотипом на дверце, тоже с сопровождением, и пышная кавалькада под любопытные взгляды и приветственные крики работников обеспечивающих подразделений въехала на территорию дикого офиса.
Стражники даже не пытались остановить нас. Оффисеры притормозили у крыльца — другого, не того, где разгружались подводы. Из кареты вышел Директор компании, к нему присоединился Главный инспектор Центрального аппарата. Сер Анастас сполз с Мерседеса и все трое вошли в здание. Через некоторое время оттуда выглянул референт из свиты Директора и поманил меня.
У кабинета донны было шумно. Служащие теснились в коридоре, переговариваясь. В кабинете стояла Клара Киллер, красная, как рак то ли от гнева, то ли от возмущения. Глаза ее метали молнии, губы были презрительно сжаты. На стуле небрежно сидел Станислав, он казался спокойным.
— Не понимаю, в чем меня обвиняют, — говорил он. — Да, я совладелец частной фирмы, да, я перевожу товар. Кажется, это не запрещено?
— Нет, — сказал Главный инспектор. — Ваше преступление в другом.
