— Международный розыск? — нахмурился Борис. — Это серьезно. Придется подключать кое-кого из Интерпола.
— Видите ли, Боря, я думаю, что дети не покидали пределы Российской Федерации. У меня есть хороший знакомый в транспортной инспекции. Так вот: ни один билет ни на одно усыновленного ребенка не был использован. Все приемные родители уехали без детей.
Остаток недели я занимался повседневными делами нашего Комитета. Анжелина легла на очередное обследование, и мы с Лидией вдвоем крутились в бумажной карусели.
А в субботу пришла Маша — загорелая до шоколадности и бесподобная, как всегда.
— Папуля! — закричала она с порога, размахивая пакетом. — Я привезла тебе кумган!
— Здравствуй, Принцесска, — сказал я. Учу ее вежливости, учу, а все без толку.
— Ах, да. Здравствуй, папочка.
Медный резной кувшин был выпростан из вороха цветной бумаги и водружен для любования на обеденный стол.
— Супер, — сказал я. — Антикварная вещь. Наверное, она стояла в арабской лавочке, спрятанной в каменных закоулках, где царит вечный полумрак. Старьевщик отчаянно торговался, расточая тебе комплименты, а ты завлекательно бренчала золотыми монетами.
— Опять глумишься? Нет, папочка, кумган мне принесли в упаковке. Кабир шевельнул пальцем, трое преданных слуг кинулись на Улицу Парадных Сувениров и в ярко освещенном зале выбрали подходящий кувшинчик. И заплатили, между прочим, по кредитной карте.
— Фи, какая проза. Как поживает твой султан?
— Мы развелись, — просто сказала Маша. — Я сказала три раза публично: уходи, уходи, уходи — и все.
— А любовь? — я ожидал что-то подобного, но они с Кабиром были такой нежной, такой подходящей парой.
— Помидоры по осени вянут. Мы жили душа в душу, честно, а потом спустились с гор старейшины во-о-от в таких шапках и спросили сурово: паачему молодой жена до сих пор не падарил им наследника? Кабир объяснил, что молодой жена наследника родить не может, девочку да и то с трудом. Старейшины сказали «Ай, беда», покачали шапками и потребовали: бери вторую жену. Тут же появилась невесточка из хорошей семьи, трепетная тростинка с глазами пугливой лани, где они ее прятали, не иначе под шапками. У Кабира глазки загорелись, слюнка потекла.
— Ты ее видела?
— А как же. Я, главным образом, и должна была выбирать. Я выбрала. Сказала ему «уходи», топнула ногой и уехала. А он вернулся в горы со своей ланью.
Голос подозрительно зазвенел. Ах, Принцесска, как бы я хотел, чтобы ты была счастлива! Увы, нет на то воли Аллаха.
