Будь ты беден или богат, с тобой рано или поздно может случиться нечто, меняющее твой привычный уклад либо твоё мировоззрение. Вот и Захар оказался в той ситуации, в которой невольно задаёшь себе известный риторический вопрос: «Тварь я дрожащая, или право имею?» Поиск ответа на него не давал ему покоя последние трое суток, он предавался размышлениям не только о текущем моменте, но и о своей жизни в целом. Но Захар точно знал, что таким, каким он был до последних событий, он уже никогда не будет.
Как правило, если не отвлекали телефонные разговоры, он, слушал любимую музыку, обволакивающую его шестнадцатью динамиками дорогой аудиосистемы Burmester, и коротал время в размышлениях о жизни – «думках» - как он их называл. Часто они были из разряда «вот бы показать ему, когда он был закомплексованным студентом МАИ, кем он будет через двадцать лет - ни за чтобы не поверил!»
Странное тогда было время… но интересное! Это был период «когда новая пара кроссовок, привезённая дальним родственником из-за рубежа считалась верхом успешности, становилась некой точкой отсчёта нового периода в жизни. При этом рисунок подошвы был подобием узора на ладони, по которому можно было предсказать будущее на год вперёд…» Это сейчас от Захара веяло уверенностью и той мужской духовитостью, которая позволяла ему без лишней робости приезжать на встречи (а в половине случаев это уместней было назвать стрелками) с различными лихими людьми: от бандитов и ментов до аферистов и разводил. Его внешний вид во многом соответствовал выполняемой миссии: мускулистая фигура бывшего боксёра, суровые, почти черные глаза, гладко бритая голова, что скрывало раннюю седину и добавляло богемного сходства с известным режиссёром. Он даже придумал для таких как он понятие – «криминальный коммерс».
В гнилостной среде, которую заварили после развала Союза, где всё перемешалось и срослось (бизнес, криминал, менты, коррумпированные чиновники), появились молодые побеги сорняка, которые под воздействием борьбы с ним видоизменялись и мутировали то в братву 90-х, то в ментовской беспредел нулевых. Сейчас, в период декларируемой властью стабильности возник своего рода баланс - весь крупный бизнес подмяли под себя ФСБшники, средний и мелкий мирно поделили менее интеллектуальные и более продажные менты и чиновники среднего звена. Бандиты же стояли на службе у всех перечисленных выше.
Захар был продуктом своего времени, бизнес начинал параллельно со всеми коллизиями, происходившими со страной, умел дружить, точнее вести отношения со всеми, как в песне у Олега Митяева: «Тогда никто не мог пройти между братвою и ментами». Он по этому поводу уже давно не переживал - на смену уставшему романтику, мечтавшему в своё время быть военным моряком, пришёл прагматичный циник. Захар чётко усвоил: хочешь достойно и в достатке жить - меняйся и приспосабливайся, оставив в прошлом разного рода гуманистические предрассудки, которые вдалбливались во времена его комсомольской юности. Он часто вспоминал слова Рокфеллера :
