Том 1. Стихотворения, 1939–1961 | страница 27



В реванше содержанья над метафорой,
В победе сути против барахла,
В борьбе за то,
чтоб, распахнув крыла,
Поэзия стряхнула пудру с сахаром.
Не детские болезни
декадентские
В тех первых строчках следует считать —
Формулировки длительного действия,
Сырье для хрестоматий и цитат!
Я перелистываю те листы,
Я книжничаю в книжках тех карманных.
Они кончаются столбцом печатных данных
Под заголовком: «Знать обязан ты!»
Здесь все, что нужно школьнику,
                                                солдату,
Студенту.
             Меры веса — для купца.
Для честолюбца — памятные даты.
И меры времени —
                         конечно, для глупца.
Хозяин книжек был глупцом таким:
Он никогда не расставался с верой,
Что времени его
                         его стихи
Нелицемерною
                     послужат
                                    мерой!
Быть мерой времени — вот мера для стиха!
Задание, достойное умельца!
А музыка — святая чепуха —
Она сама собою разумеется!
Чеканенное ямбами мышление,
Эстетами сведенное в провал,
Стих,
        начатый
                  как формула правления,
Восстанови свои права!
Расправь свою изогнутую выю,
Как в дни «Авроры»
                            и как в дни войны,
И, может быть,
                          решенья мировые
В твоих размерах будут решены!

«В сорока строках хочу я выразить…»

В сорока строках хочу я выразить
Ложную эстетику мою.
…В Пятигорске,
                      где-то на краю,
В комнате без выступов и вырезов
С точной вывеской — «Психобольной» —
За плюгавым пологом из ситчика
Пятый год
                  сержант
                             из динамитчиков
Бредит тишиной.
Интересно, кем он был перед войной!
Я был мальчишкою с душою вещей,
Каких в любой поэзии не счесть.
Сейчас я знаю некоторые вещи
Из тех вещей, что в этом мире есть!
Из всех вещей я знаю вещество
Войны.
            И больше ничего.
Вниз головой по гулкой мостовой
Вслед за собой война меня влачила
И выучила лишь себе самой,
А больше ничему не научила.
Итак,
         в моих ушах расчленена
Лишь надвое:
                   война и тишина —
На эти две —
                        вся гамма мировая.
Полутонов я не воспринимаю.
Мир многозвучный!
                           Встань же предо мной
Всей музыкой своей неимоверной!
Заведомо неполно и неверно
Пою тебя войной и тишиной.

«Чужие люди почему-то часто…»

Чужие люди почему-то часто
Рассказывают про свое: про счастье
И про несчастье. Про фронт и про любовь.
Я так привык все это слышать, слышать!