– Ну, пора и честь знать, дети. Ночь на дворе. Подойдите прощаться, да и ступайте с богом спать. Егоровна, проводи нашего гостя в спальню.
Оглушённый, растерянный, ещё не вернувшийся из чудной сказки Никита сам не заметил, что вместе с Мишей подошёл под благословение госпожи Иверзневой и Марья Андреевна так же нежно поцеловала его и так же истово перекрестила, как и своих детей. Егоровна проводила его в крошечную комнатку с уже разобранной постелью, попыталась даже помочь раздеться, но Никита эту попытку с возмущением пресёк и, дождавшись ухода старой няньки, разоблачился сам.
Он был уверен, что после всех событий сегодняшнего дня заснёт мгновенно. Но время шло, тикали висящие в гостиной ходики, скрипел сверчок за печью, а сна всё не было. Из головы не шёл Руслан: куда он поедет, что увидит, кого встретит на своём пути?.. Змея-Горыныча о семи головах? Кощея Бессмертного, однозубую страшную бабу в избушке, поворачивающейся кругом себя на куриной ноге? Княжна Людмила, похищенная Черномором, виделась почему-то с лицом Веры Иверзневой и точно так же улыбалась, открывая белые ровные зубы, и наконец Никита в полном отчаянии понял, что попросту не дотерпит теперь до утра, чтобы расспросить кого-то из Иверзневых о том, что же было дальше с Русланом.
Неожиданно он вспомнил, что зелёная книга так и осталась лежать на столе в гостиной: Марья Андреевна не убрала её в шкаф. Сидя в постели, Никита напряжённо думал. Он не сомневался в том, что болтаться ночью по чужому дому, когда хозяева спят, будет очень невоспитанно. Но, с другой стороны, если он пройдёт в гостиную тихо и никому не помешает… Нужно всего-то пробраться по коридору до высоких дверей, а в окна гостиной наверняка светит луна и не нужно будет переводить дорогие свечи… Если пройти тихо-тихо, то, разумеется, он никого этим не потревожит. Промучившись ещё с минуту, Никита наконец решительно встал с постели и начал одеваться.
Его расчёт оказался верен: пустая гостиная была вся залита серебристым светом зимней луны, узоры на окнах искрились холодными блёстками, светясь словно сами собой, и зелёная книга лежала на столешнице с закладкой на том самом месте… Пробежав на цыпочках по холодному полу, Никита взобрался с ногами на стул, с замиранием сердца открыл книгу… и чуть не заплакал, поняв, что лунного света мало для того, чтобы читать. Строчки сливались в чёрные невразумительные полосы, разобрать слова было невозможно. Никита мучился и так и этак, почти прижавшись носом к странице, а лунное пятно в мёрзлом окне словно смеялось над ним.
