Да и всем, кажется, интересно было послушать.
– Помните, Добролюб Неслухович, я давал вам журнал с оптографическим романом? Вы напрасно в тот раз не воспользовались моим предложением рассмотреть художественные оптографии через очки-духовиды. Я говорил о том, что талантливые актеры способны передать даже ауры своих персонажей, а улавливаются они посредством призматических объективов, каковым пользуюсь в последнее время и я. Именно с помощью такого объектива был сделан снимок вашей дочери. А она, Добролюб Неслухович, обладает несомненными актерскими способностями. Желая предстать в наиболее выгодном свете, тем более в присутствии любимого человека, да еще такого, как господин Пискунов-Модный, виднейший из женихов Спросонска, ваша дочь неосознанно сыграла перед объективом роль – роль девушки, по ее представлениям, идеальной. Этот идеал и был запечатлен – не столько силой оптографии, ибо, по правде говоря, для меня это был рядовой портрет очередной посетительницы, сколько силой актерского дарования.
– Вы в этом совершенно уверены? – спросил Немудрящев.
– Абсолютно. Впрочем, если я ошибаюсь, не далее как завтра со стороны Залетая Высоковича последует новый вызов. Однако я не сомневаюсь в правильности догадок. Рассказ Вереды Умиляевны, которая лично знает вашу дочь, собственное впечатление о ней – все говорило в пользу того, что Простаковья Добролюбовна очень, может быть, даже излишне… эмоциональна, а это нередко является признаком артистизма, который требует сопереживания. Развеять ошибку не составляло труда в самом начале, но, как я уже говорил Залетаю Высоковичу, его мрачная физиономия только укрепила вашу дочь во мнении, будто она совсем не так хороша, как могла бы или должна быть.
– Мне никогда не нравилось ее увлечение этим молодым человеком, – досадливо крякнул Немудрящев.
– Ну, на него не стоит особенно сердиться. Он ведь тоже сыграл роль – правда, навязанную извне. Роль модного юноши, от которого ждут экстравагантных поступков. А те, кого он считал близкими друзьями… Не хочу ничего плохого сказать о Курете Эпсумовиче, но он даже не попытался вникнуть в обстоятельства дела – а ведь он трезвомыслящий разумный, его мнение могло пошатнуть уверенность Залетая Высоковича в моей вине. Что же касается господина Возражуна, то, боюсь, его показная дружба вреднее для Пискунова-Модного, чем открытая вражда…
– Кто бы сомневался! Этот скандальный мальчишка может погубить чью угодно репутацию, – заявил глава магнадзора.
