— Моя получать — как?
— По первому требованию, — с улыбкой объяснила девушка за конторкой.
— Моя требовать! — И миссис Ченг протянула руку.
Девушка без слов протянула ей назад банкноты. Долгое время китаянка стояла, лаская их взглядом, лелея прикосновениями и ведя сама с собой жестокую битву. В конце концов ей удалось заставить себя снова протянуть деньги в окошечко.
— Твоя хранить! — сказала она с нажимом.
Если бы теперь, пять лет спустя, миссис Ченг довелось встретить себя тогдашнюю, она бы не узнала себя в той до предела запуганной женщине. Теперь у нее был свой угол и солидные сбережения (откладывать что-то на черный день стало ее манией), она развила в себе способность управляться с Леонардом. Она больше не пробегала, как мышь, не шарахалась от всех и всего, она приятно округлилась и регулярно, по средам и субботам, посещала женскую ассоциацию китайских эмигранток. Изменилось все, кроме одного — самозабвенной преданности Кейт.
Перемена, случившаяся с покровительницей, поразила миссис Ченг в самое сердце. Конечно, ей было не дано понять проблемы женщины, так хорошо устроенной в жизни, но это не мешало сознавать их серьезность. При первых признаках беды китаянка попыталась бороться с ней обычным своим способом — еще более рьяно взялась за уборку виллы Ричмонд: отодвигала тяжелую мебель, чистила окошки, в которые сроду никто не выглядывал, заливала в унитазы чистящие средства такой мощности, что весь дом пропах хлоркой, как общественный туалет. Однако эти усилия пропадали зря: Кейт по-прежнему ходила как потерянная, Джеймс вообще ничего не замечал, зато Джосс и Леонард горько сетовали по поводу стерильной чистоты, в которой им приходилось жить. Оставалось или махнуть на все рукой, или изменить подход. И миссис Ченг отправилась в Мэнсфилд-Хаус (о котором до сих пор не могла вспоминать без содрогания), чтобы как-то довести до сведения Хелен всю серьезность положения с Кейт.
Хелен, как обычно, была на кухне — сидела за столом с ребенком на коленях. Пыхтя от усилия, ребенок фломастером выводил на куске газеты какие-то загогулины и был весь перемазан зеленым.
— Нужно поговорить наедине, — сказала миссис Ченг, отбрасывая словесные выкрутасы, которые были для нее тем же, что защитная окраска для насекомых.
— Вот еще новости! — отмахнулась Хелен и похлопала по сиденью соседнего стула. — Правила вам известны, садитесь и излагайте свое дело.
Миссис Ченг хоть и уважала Хелен, но никогда не испытывала к ней подлинного тепла. Эта женщина-босс была слишком крупной, громогласной, она подавляла личностью и ослепляла красками нарядов и украшений в псевдодеревенском стиле.
