В кабинете Джеймс сразу принялся за виски. Было непросто определить, что он чувствует по отношению к Джосс: новую вспышку негодования или философское приятие с полным пренебрежением к последствиям. Во всяком случае, он не считал дни до той минуты, когда она переберется в Осни. Основная проблема как раз и крылась в том, что половина его сердца вопреки всему была отдана этой несносной девчонке.
Продрогнув, он отставил стакан и пошел включить обогреватель, потом подумал и решил все же сменить пиджак на теплую домашнюю кофту. На верхней площадке лестницы ему почудилось, что где-то жалобно мяукает кошка. И как только ухитрилась забраться в дом? Джеймс прислушался, прикидывая, откуда доносятся звуки, и понял, что, во-первых, из комнаты Джосс, а во-вторых, что это не мяуканье. Там плакали. Отчего-то ужасно испуганный, он бросился к двери, рванул ее на себя и заскочил в комнату.
— Джосс!
От неожиданности она уселась в постели — бледная, зареванная, по самый подбородок закутанная в одеяло.
— Джосс!
Джеймс развел руками, потрясенный еще больше, чем прежде, хотя это казалось невозможным. Забыв про условности, он плюхнулся на кровать и подхватил живой сверток на колени.
— В чем дело, Джосс?
Девочка с отчаянной силой прижалась к нему, обвила его шею руками, совсем худенькими в широких раструбах рукавов майки. Ее мокрое, огненно-горячее лицо уткнулось ему в шею.
— Ты хочешь к маме, да?
— Да ты что!!! — закричала Джосс, давясь слезами, судорожно отирая об него щеки. — Да ты что!
— Тогда… — Джеймс высвободил одну руку и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя встретить его взгляд, — тогда дело в Гарте. Правильно?
Ответом был взгляд, полный беспросветного отчаяния, и слезы, едва иссякшие, хлынули с новой силой.
Джеймс снова прижал Джосс к груди и начал покачивать, как маленькую.
— Бедняжка ты моя! Бедная ты моя девочка!
— «Малолетка»! Вот как он меня назвал! — донеслось до него сквозь рыдания. — Сказал, что со мной умрешь со скуки!
Джеймс продолжал баюкать Джосс. В горле стоял такой огромный ком, что пришлось трижды глотнуть, пока слова пошли с языка.
— Знаешь, люди часто бросают в лицо другим то, что думают о себе.
— А он мне так нравился!
— Конечно, нравился, раз ты с ним была. Ничего, моя хорошая, будут и получше.
— Никогда!!!
— Будут, будут. А сейчас пора вытереть нос.
Джосс уселась прямее и тыльной стороной ладони развезла слезы по щекам.
— Фу, как некрасиво! Вот, вытрись и высморкайся в платок.
