— Ау-у! — раздалось с лестницы на кухню.
Она повернулась и увидела торчащую голову Бенджи.
— Угадай, что случилось!
Не стоило и пытаться задавать прямой вопрос. Бенджи был Бенджи, он не отступался, пока не считал игру законченной.
— Ты сменил сексуальную ориентацию.
— Еще чего! Вторая попытка?
— Тебя приглашают шеф-поваром в Букингемский дворец.
— Нет, но звучит неплохо. Третья?
— Звонил Элтон Джон.
— Ах, если бы! Ладно, не буду тебя мучить. На самом деле случилось ужасное — у нас вышел весь орегано.
— И что же?
— Как что?! Думаешь, у меня есть время таскаться по рынкам? Кейт, лапочка, душечка, милашечка, выручай!
— Все ясно.
— Как минимум четыре унции! Сублимационной сушки!
— От тебя никакого толку, — вздохнула Кейт.
— Не всегда, кисонька, далеко не всегда, — ухмыльнулся Бенджи (в точности как она и ожидала). — Расспроси народ, и тебе скажут.
Голова скрылась из виду. Кейт выудила купюру из коробки с деньгами на текущие расходы и, продолжая напевать, вышла за дверь. Стоял чудесный день: с чистыми голубыми небесами, с облаками, похожими на комки ваты, — день, созданный для надежд и оптимизма. С боковой улицы, где находилась пиццерия, Кейт вышла на Корнмаркет-стрит, стремительно пересекла ее, пробежалась под арками «Кларедон пресс» и оказалась на широкой, оживленной Куин-стрит. Здесь она помедлила, высматривая брешь в плотно идущем транспорте (не ждать же, в самом деле, у светофора в таком задорном настроении!), и вдруг увидела Джеймса и Джосс.
Обремененные покупками, они стояли у того же самого перехода, только с другой стороны улицы, и терпеливо дожидались зеленого света. В Кейт сразу умерло всякое оживление. Вид у них не был ни покинутый, ни несчастный, и как-то не казалось, что они умирают от желания ее повидать. Правда, они и не лучились счастьем от того, что проводят время в обществе друг друга, но лучше бы уж это. Они выглядели (и это больно ужалило Кейт в самое сердце) как люди близкие, давно привыкшие друг к другу, когда другой как бы сам собой разумеется и все самое скучное, самое утомительное, вроде шопинга, переходит с ним в разряд простой и по-своему приятной повседневности. Когда загорелся зеленый свет, они двинулись через улицу, и Джеймс, переложив пакеты в одну руку, другой взял Джосс за локоть. Это было бессознательное, чисто инстинктивное движение заботливого отца по отношению к дочери.
Кейт скрылась раньше, чем ее заметили.
Близнецы Хантер сидели в гардеробе. Они забрались в него, чтобы спрятаться от Сэнди, а двери взяли и захлопнулись и оказались слишком тяжелы для детских ручонок. Джордж и Эдвард не имели ничего против: гардероб был мамин, эта пахнущая мамой тьма навевала ощущения смутно знакомые и очень уютные. К тому же, раз уж гардероб находился в родительской спальне, освобождение было гарантировано, а на данный момент у мальчиков было сразу два интересных занятия: прислушиваться ко все более раздраженным призывам Сэнди, а также совать голову то в мамину юбку, то в штанину ее брюк и с упоением сознавать, как неприлично они себя ведут.
