Потом он бросил окурок через парапет на Колвилль-крессент.
— Может, мне и не стоило тебя сюда приводить, — сказал он странным голосом.
— Да, я немного замерзла, — ответила я, думая, что на этом мы закончим разговор и спустимся вниз к десерту.
Вместо того Гидеон подошел ко мне почти вплотную.
Я была слишком удивлена, чтобы протестовать. Мне пришло в голову, что сосед собирается сообщить мне новость, которую я не хочу слышать. Что у Клэр рак, что они переезжают в Нью-Йорк, что-то ошеломляющее и заставляющее думать.
Но Гидеон молчал. Он заключил меня в медвежьи объятия и энергично растер мне спину.
— Так лучше? — спросил он.
Я не могла придумать, что сказать. Я онемела от холода и шока.
Но ему не нужен был ответ.
Гидеон подошел еще ближе, а потом совсем близко и обнюхал мое лицо, словно натасканная овчарка в поиске самородка в грязи Пьемонта[40]. Его щетина щекотала мое лицо. Он напомнил мне собак, которых я каждое утро вижу в Гайд-парке. А потом…
Его губы прижались к моим губам, его язык уперся в мои зубы, заставляя меня открыть рот и залезая в него. В то же самое время руки выполняли собственную задачу.
Я бы слукавила, сказав, что все это было совершенно неприятно. Мне хотя бы стало не так холодно. И как любая уважающая себя женщина, стремительно приближающаяся к сорока, я не имела ничего против мужчин (мужчин, женщин, детей, собак, можете сами продолжить список), которые находили меня неотразимо привлекательной.
Поэтому я смирилась с ласками Гидеона на крыше, большей частью потому, что не могла придумать, как вырваться, не показавшись фригидной жеманницей. Я просто не отвечала на его поцелуи. Отчасти потому, что моя голова была занята Саем.
Думаю, в целом даже те несколько секунд были ошибкой, потому что довольно скоро я почувствовала, как нечто большое и твердое прижалось ко мне. Я поняла: нужно действовать.
— Извини, — сказала я, вырываясь. — У меня кружится голова.
— Дорогая, — пробормотал Гидеон, отводя меня от края крыши, но не отпуская.
— Ха-ха, может, есть специальная кнопка, которая заставит твою штуку спрятаться обратно?
О чем я только думала?
Гидеон взял мою руку и положил себе на член. Я чувствовала жар и пульсацию его пениса через брюки от Пола Смита. Он оставил там мою руку, залез мне под юбку и сделал что-то… довольно продвинутое… там внизу.
Теперь все зашло слишком далеко. Потискаться — это одно, но я не хотела давать Гидеону Стерджису надежду, что готова пойти дальше.
