Далеко за полночь мы умолкли, у каждого была своя дума. Метель усиливалась, двери и окна вздрагивали от ветра, снаружи была черная темень. Но постепенно шум ветра утих, душа успокоилась, я перенесся в родную Словению, где сейчас уже все залито солнцем и смеется весна, где Соча-река течет голубой прозрачной лентой мимо мест, где прошли детство и юность. На крутой скале, над синей гладью моря, возвышаются белые стены воспетого в песнях Девинского замка, служившего ориентиром рыбакам. А дальше к морю спускаются многочисленными террасами сады Святого Креста и Набрежины. Рыбаки ушли в море. На берегу тихо, как в храме, волны почти бесшумно ласкают берег. Там, у замка-красавца, имения чужих нам людей, они глухо бьются о скалы. Тянется берег мимо рыбачьих деревень к главному городу приморских словенцев Триесту.
Мысленно я удаляюсь от берега к возвышенности над морем. Там каменные дома, каменные поля, серый камень до далекого горизонта. Карст, Крас по-нашему, тянется вдоль Истрии, Далматинских берегов до Черногории. Люди здесь крепкие, упрямые. К северу, по берегам и притокам Сочи, — снова плодовые сады до самых Юлийских Альп, где возвышается Триглав. В родном городке поднимешься на холм — и как на ладони ворота Римской империи: на севере Альпы, на юге Адриатическое море. Горы над Горицей отчетливо видны: Святая гора, Святой Валентин, Святой Габриэль. Страшные там шли бои, в двенадцати кровопролитных сражениях мертвой хваткой схватились враждебные армии.
Приходит вечер, серое марево опускается на горы, а по берегам Истрии в тихой приморской ночи загораются маяки…
Решаю поехать домой, посмотреть, что там делается.
Долго прощаемся с Игнатием, обещаю заехать в Загреб к его родным. Его рана после ампутации зажила, но пальцы левой руки, тоже раненной, еще не приобрели чувствительности. Однако он на днях собирается на фронт.
Зина берет отпуск. Екатеринодар. Едем в Новороссийск. Поезда переполнены, билет достать трудно. Носильщики, чтобы достать место в вагоне, требуют почти месячное жалованье строевого офицера. Садимся в офицерский вагон без билета. Военному контролю я показал только визу сербской военной миссии.
— Вы сербский офицер? — спрашивает седой полковник с боевыми отличиями. — Тогда можете ехать без билета. Счастливого вам пути!
В Новороссийском порту стоял французский пароход, и я поспешил узнать, нельзя ли нам отправиться с ним. Француз-служащий ответил каким-то хамством. Помощник капитана вообще не удостоил ответом. Пока ходили по инстанциям, пароход отчалил. Следующий должен был уйти через месяц, если не позже.
