Все преграды только укрепляли дух первопоходников, превращали их в аскетов подвига. В феврале, под Лежанкой, большевики считали протекавшую перед их позициями реку непреодолимым препятствием. Первопоходники под жестоким обстрелом с песнями перешли ее вброд, ударили в штыки и ворвались в станицу.
Своего апофеоза победа духа над материей и стихией достигла в аулах за Кубанью. Ослабленная в многочисленных боях, измученная ежедневными походами по размякшему кубанскому чернозему, армия с обозом раненых была застигнута проливным дождем. Затем резко похолодало, в горах выпал глубокий снег, температура упала до 20 градусов ниже нуля. Солдаты обледенели. Раненых, лежавших на телегах, вечером освобождали от ледяной коры штыками. Отдохнув несколько часов в ауле, добровольцы на следующий день снова, как и каждый день с момента выхода из Ростова, шли в степь, чтобы столкнуться с противником, опрокинуть его и переночевать в занятой станице или ауле. В не успевшей высохнуть одежде шли они по глубокому снегу, как белые привидения в туманной степи, чтобы у Димитриевской снова перейти ледяную реку и в обледеневшей одежде, сковывающей движения, ворваться ночью в станицу и выбить большевиков, потрясенных тем, что существуют люди, побеждающие стихию.
Армия генерала Корнилова была национальной армией и в лозунгах не нуждалась. У нее было одно заветное слово, побеждавшее опасности и смерть, спаявшее армию железной дисциплиной.
Это слово было: Россия. Все лозунги временны и преходящи, понятие Родина — вечно. Отчетливо и ясно это понятие было поставлено в основу объединения русских людей. И в этом смысле армия генерала Корнилова — предвестница будущей национальной России. Служению России, своему народу, должно подчиняться все остальное.
В противовес большевикам, чьи вожди провозгласили грабеж и убийство идейно оправданными и нормальными действиями, армия Корнилова считала себя поборницей законности и этических принципов. В ущерб себе она отказывалась от законных реквизиций, избегала излишних кровопролитий. И только обстоятельства вынудили ее в какой-то момент отвечать жестокостью на зверства большевиков.
Под станицей Гниловской большевики убили раненых корниловских офицеров и сестру милосердия. Под Лежанкой был взят в плен и заживо закопан в землю разъезд. Там же большевики вспороли живот священнику и волокли его за кишки по станице. Их зверства все умножались, и чуть ли не каждый корниловец имел среди своих близких замученных большевиками. В ответ на это корниловцы перестали брать пленных, расстреливая захваченных на месте. Это подействовало. К сознанию непобедимости Белой армии присоединился страх смерти.
