Элисенварги закончил допрашивать дворецкого и некоторое время делал пометки в блокноте. Наконец настала очередь Эрхенио. Ветеран-охранник был мрачен, как грозовая туча. Я заметил, что парочка полицейских старается держаться у него за спиной, в непосредственной близости. Забавно было наблюдать, как эти ребята изображают непринужденность. Инспектор начал с обычных вопросов. Где Эрхенио был прошлым вечером? Чем занимался? Кого из обитателей усадьбы видел, когда это было? Охранник отвечал явно нехотя — коротко и мрачно, хотя от откровенного хамства воздерживался. Ещё бы, полиция — это вам не какой-то там частный детектив…
Дверь отворилась, и в комнату вошел констебль. Он торопливо приблизился к Элисенварги и что-то возбужденно зашептал ему на ухо. Физиономия инспектора осталась невозмутимой. Он лишь кивнул и как ни в чем не бывало продолжил допрос. Нет, у сторожа ничуть не больше мотивов для убийства, чем у остальных, размышлял я. Он, конечно, неприятный тип, но это ещё не повод для обвинений. Скорее всего, Эрхенио терзался виной: как-никак, обеспечивать безопасность обитателей поместья — его прямая обязанность. Отсюда и грубый тон, и мрачность. А может, он просто боится потерять своё место? Вдруг господин Ло сочтет, что в произошедшем есть и его вина.
Элисенварги о чем-то пошептался со своими коллегами, после чего громогласно потребовал собрать в гостиной всех обитателей поместья. Что это с ним, решил поиграть в Ниро Вульфа? Впрочем, инспектор вряд ли был знаком с литературой Метрополии. Я сомневался, что он вообще что-нибудь читает, ну, кроме ориентировок и должностных инструкций, разумеется.
— Я не задержу вас надолго, — начал Элисенварги, дождавшись, когда присутствующие рассядутся вокруг стола. — Я не первый год служу в полиции, и опыт подсказывает мне, что самые загадочные преступления имеют весьма тривиальные причины. Преступник глуп, господа. Он глуп изначально — поскольку воображает, будто способен обвести вокруг пальца Закон. И среди вас шестерых один является убийцей. Убийцей неумелым и тупым, прошу заметить. Я не знаю, какие мотивы им двигали, что толкнуло его на преступление. Я знаю другое — кто это сделал и когда. Думаю, о причинах своего поступка он расскажет сам. Я позволю ему сделать признание. Прямо здесь, а не в полицейском участке, да. Не хочу, чтобы кто-то потом вынюхивал подробности и развращал моих сотрудников подкупом.
Произнося последнюю фразу, он в упор смотрел на меня. Ну естественно, инспектор не мог удержаться от шпильки. Хотя в чем-то он был прав: во мне взыграло любопытство. Что такого он обнаружил (а я, соответственно — проглядел)? Откуда эта уверенность? Или он импровизирует, в надежде, что преступник чем-то выдаст себя? Ну не настолько же он глуп!
