Огненный дождь | страница 66

Как-то недавно мы притащились на одну из наших, по обыкновению пустячных и оттого ставших повинностью, встреч в этом суматошном, ошалевшем от избытка людей городе, как водится, опоздав, — в столице на свидания принято опаздывать; ясное дело, речь не о любовных свиданиях, надеюсь, на них являются вовремя, — и нам не удалось сразу найти отдельный кабинет в этом, по мне слишком шумном, ресторане, который, однако, наш амфитрион^>{113} Хулио Д. считает в Буэнос-Айресе единственным, где прилично кормят и где могут спокойно посидеть четверо друзей, пожелавших без газетчиков отметить возвращение одного из них.

Итак, нам пришлось влиться в эту публику, разумеется очень нарядную, смешаться со всеми этими очень белокурыми дамами, очень тщательно выбритыми мужчинами, смириться с очень назойливым оркестром и с освещением, как в ювелирной лавке, пронзительно высвечивающим смысл пристальных взоров и цену вызывающих бриллиантов. Впрочем, на правах привилегированного клиента Хулио Д. заручился обещанием предоставить нам первый же освободившийся кабинет, чтобы выпить кофе в уединении.

Все вы так хорошо знаете Хулио Д., что охотно простите мне усечение его фамилии, которую вы без труда угадали; я ее не называю из приличия; впрочем, в данном случае смешно говорить о приличиях, ведь обладатель этого имени, как всегда, опоздал, хотя сам нас пригласил. Но беззаботному нашему приятелю неизменно все прощается за пылкую и безграничную преданность тем, кто заслужил его дружбу, а равно за несокрушимую приверженность пороку, ставшему притчей во языцех. Хулио Д. — душа-человек, настоящий мужчина, золотое сердце во всех смыслах, но что касается точности, он как дорогие женские часики, которые всегда врут. Сравнение принадлежит Хулиану Эгиа, который как-то раз в фехтовальном клубе, говоря о — «восхитительной ненадежности» и невозмутимой отваге нашего друга, чьим секундантом он был в тех двух всем памятных поединках, сострил, по своему обыкновению: