Потом замялась, не зная, что ему сказать. Удачи? Всего наилучшего?
Он тоже не мог ничего придумать, а потому снова принялся острить:
— Мне бы следовало наградить вас медалью «За спасение на водах». Или хоть значком.
— Честно говоря, я бы не хотела сейчас оставлять вас одного.
— День рождения у меня через две недели. За это время ничего нельзя изменить, но я все равно признателен вам.
— Нет, можно. — Я сказала это с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Две недели? Я-то надеялась, что впереди еще около года, но что ж поделаешь, раз так, значит, так. — Я возьму отпуск, тогда мы сможем видеться каждый день. С этим проблем не будет!
Он насмешливо поднял брови:
— Я бы, честно сказать, предпочел побыть один.
— Да, и покончить с собой.
— Нельзя ли потише, — сердито шикнул он, когда несколько прохожих подозрительно на нас покосились. — Ну, еще раз, спасибо вам, — уже с минимальным воодушевлением поблагодарил он.
А затем, оставив меня на тротуаре, исчез за вращающейся дверью отеля. Подождав, пока он пересек вестибюль, я последовала за ним. Так просто ему от меня не избавиться. Он зашел в лифт, и в последнюю секунду, когда двери уже закрывались, я успела заскочила внутрь. Он бросил на меня безучастный взгляд и нажал кнопку.
Мы поднялись на последний этаж. Оказалось, он живет в пентхаусе, в номере Грейс Келли. Войдя в гостиную, я подумала, что попала в сад, такой там стоял аромат. А потом поняла, в чем дело. Дверь в спальню была открыта, и я увидела, что постельное покрывало сплошь усыпано лепестками роз. В изножье кровати стояло серебряное ведерко с шампанским и двумя фужерами крест-накрест. Адам посмотрел на постель и резко отвернулся, точно ее вид оскорблял его чувства. Подошел к письменному столу и взял какой-то листок.
— Ваша предсмертная записка? Чтоб было понятно, что это самоубийство?
Он поморщился.
— Вам обязательно произносить это слово?
— А что, по-вашему, я должна сказать?
— До свидания, Адам, приятно было познакомиться.
Он скинул с плеч дафлкот прямо на пол, затем снял шапку и запустил ее в воздух, так что она чудом не попала в огонь, весело горевший в мраморном камине. После чего в изнеможении рухнул на диван.
Я удивленно на него таращилась: не ожидала, что он блондин, да еще такой красавец.
— Что? — в недоумении спросил он.
Я уселась на диване напротив него, сняла пальто и перчатки. Может, я наконец согреюсь — от камина шло уютное тепло.
— Можно мне прочитать записку?
— Нет. — Он торопливо сложил листок.
