— Скажите-ка мне, чем вы хотите заняться завтра? — начал герцог. — Хотите покататься верхом?
Черил глубоко вздохнула:
— Дядя Серджиус, я хочу вам что-то сказать.
— Да? — задал вопрос герцог.
— Я… помолвлена и… собираюсь выйти замуж, — заговорила Черил. — На этой неделе моему жениху должны присвоить чин капитана. Поскольку его полк отправляют в Индию, я бы хотела обвенчаться с ним до отплытия.
На мгновение наступила полная тишина, затем герцог спросил:
— Твои родители знали об этом?
— Конечно знали, — подтвердила Черил. — Чарльз любит меня с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет, и я его тоже, но нам, естественно, пришлось ждать. Дядя Серджиус, я знаю: если бы папа с мамой были живы, они отпустили бы меня с ним в Индию.
— Ты можешь это доказать?
— Доказать? — не поняла Черил.
— О твоей помолвке было напечатано в «Газетт»? Состоялось ее оглашение в церкви?
— Нет. Прежде, пока мои родители были живы, это было невозможно, — объяснила Черил. — Понимаете, младшим офицерам в одиннадцатом гусарском не дозволяется жениться. Только теперь, когда Чарльз должен стать капитаном, он может испросить разрешение у своего полковника.
— И он получит это разрешение?
— Да.
Наступило молчание. Поскольку герцог ничего не говорил, Черил продолжала:
— Чарльз возьмет увольнительную и приедет к вам. Он должен прибыть послезавтра и все объяснить. Дядя Серджиус, пожалуйста, прошу вас, — я должна выйти за него замуж!
Герцог нарочито долго устраивался поудобнее и только потом сказал:
— Я никогда не соглашусь выдать тебя замуж в возрасте семнадцати лет, тем более за первого же молодого охотника за приданым.
— Чарльз не охотник за приданым! — с жаром возразила Черил.
— У него есть собственное состояние?
— Не очень большое, — призналась Черил, — но деньги не имеют для нас никакого значения.
— Деньги всегда имеют значение, особенно если ими владеет женщина, — резко ответил герцог.
— Дядя Серджиус… я люблю Чарльза.
— Там, где ты жила, было не так уж много возможностей встречаться с другими молодыми людьми, — отозвался герцог. — Твой отец сам отказался общаться со всеми родственниками, так он пожелал. Он был вправе поступать так, как ему хочется. Но теперь я являюсь твоим опекуном.
Голос его сделался жестче, и он продолжал:
— Черил, позволь мне внести в этот вопрос полную ясность. Ближайшие несколько лет я не намерен давать согласие на твой брак. А когда дам, то уж, конечно, не на брак с молодым человеком без гроша за душой, о котором нельзя сказать ничего хорошего.
