— Я не могу остаться, — вместо приветствия говорит Вонни и покрепче затягивает пояс плаща.
— Хорошо, — говорит Элизабет Ренни.
Она ничего не понимает и решает, что они договорились о встрече, о чем она совершенно забыла.
— Наверное, я не смогу остаться, — поправляется Вонни.
Пока миссис Ренни ставит воду для чая, Вонни выглядывает в окно, пытаясь оценить, насколько далеко ее дом. Миссис Ренни спрашивает, какой сорт чая она предпочитает. Вонни называет традиционный английский утренний, но в конце концов пьет китайский. Миссис Ренни угощает ее фунтовым кексом[14], покупным, но тем не менее вкусным.
— Может, снимете плащ? — предлагает миссис Ренни.
— Спасибо, нет, — отвечает Вонни. Она пробует кекс. Потом говорит: — Со мной что-то неладно, — и быстро умолкает, в ужасе от собственных слов.
В заказанной по почте программе говорится, что страдающие фобиями должны рассказывать окружающим о своей проблеме. Никто не захлопнет дверь перед ее носом, никто не уставится на нее как на психованную. В противном случае они гроша ломаного не стоят. Именно это и беспокоит Вонни.
— Тогда, конечно, не снимайте. — Элизабет Ренни решает, что у Вонни какая-нибудь кожная болезнь.
— У меня панические атаки, — сообщает Вонни не своим голосом. — Я никуда не могу ходить без Андре.
Элизабет Ренни, которая не привыкла выставлять свои проблемы напоказ, отрезает еще кусочек кекса. Вонни не умолкает.
— Поверить не могу, что со мной такое случилось, — говорит она. — В моем-то возрасте.
Элизабет Ренни, которая больше всего на свете хочет быть в ее возрасте, недоумевает еще больше.
— Вы боитесь выходить из дома?
Вонни кивает, встает и убирает со стола. Андре вернется из Винъярд-Хейвена в лучшем случае через час. Ее дом становится еще немного дальше.
— Но вы же здесь, — удивленно замечает Элизабет Ренни.
— Ну да, — говорит Вонни. Дорога сюда, которая была столь колоссальным достижением, теперь кажется пустяком. — Я должна тренироваться и с каждым днем ходить все дальше.
Элизабет Ренни понимает, что дело серьезное. Только что Вонни выглядела вполне нормально, и вдруг ее лицо перекосилось. Элизабет вспоминает, что может прогуляться по дороге в любой момент. На свете есть вещи пострашнее деревенской дороги, обсаженной виргинской сосной и дубами.
— Давайте вместе прогуляемся, — предлагает Элизабет Ренни.
Вонни поворачивается к ней, при этом спиной прижимается к раковине, и на плаще проступает влажное пятно.
— Я очень медленно хожу, — предупреждает Элизабет Ренни. — Спортсменка из меня никудышная.
