Лора идет в гостиную, где ее мать пьет китайский чай с сахаром и лимоном.
— Не знаю, что ты сделала, мама, — говорит Лора. — Она стала другим человеком.
— Вряд ли, — отвечает Элизабет Ренни. — Просто повзрослела на год.
Каждый раз, как Элизабет Ренни ставит чашку на блюдце, фарфор тихо звякает. Когда Лора предложила приехать, ее первым побуждением было отказаться. А теперь она нервничает, и тем сильнее, чем больше Лора ее хвалит.
— Ты молодец, — говорит ей Лора. — Если бы мне пришлось терпеть выходки Джоди во время расставания с Гленном, я бы рехнулась.
У Лоры светлая кожа и недовольный рот, как у Джоди. Время от времени у нее проскальзывают интонации маленькой девочки, и тогда она как бы поскуливает.
— И все же ей здесь не место. Я хочу другой жизни для нее.
Лора мечтала сбежать с Винъярда в большой мир, а именно — в Бостонский колледж. Элизабет Ренни смутно помнит, что это ее ранило. Они с дочерью были близки, но внезапно стали врагами. Когда через пять лет после отъезда Лоры в колледж муж Элизабет Ренни умер, беседы стали даваться им с огромным трудом. Поверить невозможно, что эта женщина сорока с лишним лет — ее маленькая девочка. Элизабет Ренни не в состоянии представить, что когда-то была замужем и двадцать восемь лет засыпала, обняв мужа. Ей нужно бы пожалеть Лору — они обе потеряли мужей, обе вынуждены иметь дело со взрослыми дочерьми. Но она ничего не чувствует. С какой стати Лора с ее неудавшимся браком и невоспитанными сыновьями настаивает, чтобы Джоди подала заявку в колледж? Элизабет Ренни кажется, что Джоди имеет право делать со своей жизнью все, что захочет. Она считает Лору эгоистичной матерью, при этом, правда, совершенно не задумываясь о собственной эгоистичности. Ведь всякий раз, как Джоди вылезала из окна спальни в полночь, Элизабет словно следовала за ней, осторожно шагая по наклонной крыше.
— Джоди сама должна решать, где ей жить, — говорит Элизабет Ренни.
— Конечно, — соглашается Лора.
— Тебе сейчас надо подумать о собственной жизни, — продолжает Элизабет Ренни.
— Именно этим я и занимаюсь, — рявкает Лора. — Именно это и пытаюсь сделать. — Она смеется и наклоняется к матери. — У меня вся жизнь впереди.
Слабеющее зрение Элизабет Ренни смягчает черты ее дочери. Лицо Лоры кажется бледным и бесформенным. В детстве у нее была прелестная, всегда румяная кожа.
— Подойди ближе, — просит Элизабет Ренни.
Лора озадаченно встает и подходит к матери. Она неуверенно стоит перед креслом Элизабет Ренни, не зная, что делать с руками, и в конце концов скрещивает их на груди.
