Но пока что Гейл трещит без умолку. Вонни слышит ее голос в коридоре. И тихий голосок мальчика Уинн. Рейнольдс начинает терять терпение. Но дело не только в этом. Похоже, он боится Вонни.
— Что тебе нужно? — спрашивает он.
— Денег, — отвечает Вонни, почему-то возбужденная своей грубой прямотой.
— Ни за что, — наотрез отказывает Рейнольдс.
Забавно. Он даже ни на секунду не задумался.
— Сказать тебе, зачем мне деньги? — вежливо спрашивает Вонни.
«Сказать тебе, как однажды утром в твоего внука воткнули тридцать две иголки? Сказать тебе, что если я когда-нибудь буду так холодна со своим ребенком, то пусть меня застрелят в сердце?»
— Нет, мне неинтересно, — отвечает Рейнольдс.
На письменном столе отца лежит латунный нож для разрезания писем. Вонни завороженно глядит на его холодное острое лезвие.
— Думай что хочешь, — продолжает Рейнольдс, — но я тебе ничего не должен.
Саймон, наверное, только что проснулся после дневного сна. Вонни не знает, заплачет ли он, поняв, что мамы нет рядом. Неужели ребенком она клала голову на отцовскую подушку, как Саймон, когда приходит к ней под бок? Неужели отец держал ее за руку при переходе через улицу? Вонни не в силах поверить, что для Саймона она то же, что и Рейнольдс для нее. Тождество тут невозможно, и все дело в проклятых деньгах.
— Мне нужно пять тысяч долларов, — говорит Вонни.
— Заработай, — предлагает Рейнольдс.
Мать Вонни, Сюзанна, клянется, что влюбилась в Рейнольдса из-за его внешности. Это раздражает Вонни — ведь она захотела Андре по той же причине. Она влюбилась в его темные волосы и одежду: бирюзовую футболку и потертую коричневую кожаную куртку. Влюбилась в жар, которым дышала его кожа. Но это еще не все. Как ни странно, Вонни понравилось его молчание. Казалось, он действительно ее слушает. Мать рассказала, что самым привлекательным в Рейнольдсе были его честность и презрение к деньгам.
Ужасно, как глубоко люди могут ошибаться друг в друге. Еще ужаснее думать, что первоначальное суждение было верным, что можно измениться полностью, до неузнаваемости. Вонни не уверена, что мать узнает Рейнольдса, если встретит его на улице.
Гейл открывает дверь кабинета. Она замирает, увидев Вонни, но быстро приходит в себя. Закрывает за собой дверь и улыбается.
— Вонни! — восклицает она; и мгновение Вонни кажется, что Гейл пересечет комнату и заключит падчерицу в объятия.
Вместо этого Гейл подходит к Рейнольдсу, целует его и пятится назад.
— Уинн дома, — со значением произносит она.
