Макс растерялся и не знал, что ему выбрать.
— Давайте темное, — почему-то сказал Макс.
Ему налили полный бокал почти черного цвета жидкости.
— Жители Вавилона, на угрозу неразумных варваров я, Великий Царь Валтасар, могу ответить только презрением: наши стены крепки, а армия непобедима, да будет так во все времена.
— Да будет так, Великий Царь, — прокричали тысячи слуг.
Макс опрокинул свою чашу и тут же почувствовал, как сознание растворяется. Страх исчез. Макс машинально нащупал рукоятку меча у себя на поясе.
— Слава Великому Господину!
Макс тоже кричал что-то, но почему-то себя не слышал. Он кричал все сильнее, но голос куда-то пропадал.
— Наш противник настолько смехотворен, что мы можем не замечать его присутствия. Как неразумные варвары могут отвлекать Царя Царей от его земных радостей?
— Да здравствует Вавилон!
— Слава Великому Валтасару! — и тысячи слуг в припадке вакхического раболепия обнажили свои мечи.
В этот момент в зале появился окровавленный вавилонский воин, который упал перед Валтасаром, успев сказать только одно:
— О Великий, твой Вавилон пал.
В этот же момент двери в тронный зал распахнулись, и тысячи персов в желтых одеждах с кривыми мечами бросились на Валтасара.
— Вот он! — закричали персы. — Убейте его!
Макс почувствовал опасность всем телом, выхватил меч и бросился защищать Царя. Персы сметали пьяных вавилонских воинов. И вот очередь дошла до Макса. Две сотни персов мгновенно окружили их. Первый меч поразил Валтасара, второй вонзили Максу в сердце. И вдруг все исчезло, и он услышал голос в абсолютной тишине:
И царь схватил святой сосуд.
«Вина!» Вино до края льют.
Его до дна он осушил
И с пеной у рта возгласил:
«Во прах, Егова, твой алтарь!
Я в Вавилоне Бог и Царь!»
Лишь с уст сорвался дерзкий клик,
Вдруг трепет в грудь царя проник,
Кругом угас немолчный смех,
И страх, и холод обнял всех.
В глуби чертога на стене
Рука явилась — вся в огне…
И пишет, пишет. Под перстом
Слова текут живым огнем.
Макс проснулся резко, дневной свет больно резанул по глазам, сердце стучало так, как будто вот-вот собиралось выпрыгнуть. Пульс был такой, что Макс еле дышал. Он с трудом вспомнил, где находится. Сон напугал его своей реалистичностью. Он никак не мог прийти в себя, физически чувствуя боль от меча. Но еще ужаснее были эти стихи: откуда он их знает, или ему приснилось, что он их знает?
Макс побежал в ванную и облил себя холодной водой. Он ничего не чувствовал. Мозг не приходил в реальность, картинка с Валтасаром как будто застряла в его сознании, а стихи довершали картину полного провала во времени.
