— В чем? — спросил Кудрин.
— Очень хотелось спать, но я заставил себя проснуться и сел к компьютеру. Через минуту я знал, кто убийца.
Пять пар глаз смотрели на комиссара, пять человек поставили на стол свои чашечки.
— Вы хотите сказать… — неуверенно проговорил Полански, оставив, наконец, попытки играть роль равнодушного ко всему свидетеля.
— Я задал компьютеру вопрос, — комиссар говорил, не глядя на собеседников, — не могло ли убийство произойти значительно раньше. Меня ведь все время мучило это противоречие: в тот день у гостей Шая — у вас, господа, не было возможности его отравить, а во время предыдущих встреч была масса возможностей, но не было достаточно серьезного мотива. Если, конечно, не считать сведения старых счетов.
— Не понимаю, — заявил Кудрин. — Что значит — значительно раньше? Шай был жив, когда мы…
— Нет, — покачал головой комиссар. — Фактически он был уже мертв.
— Что за чепуха! — воскликнул Астлунг.
— Вы тоже считаете это чепухой, господин Садэ? — повернулся к директору Бутлер. — Я имею в виду биконол Штайлера…
— Я… — начал Садэ. Он смотрел в глаза комиссару, ладони его, лежавшие на столе, нервно подрагивали. Бутлер молчал. Молчали и остальные, ровно ничего не понимая в этой дуэли взглядов.
— Вы ничего не сможете доказать, — сказал наконец Садэ.
— Не смогу, — немедленно согласился Бутлер и облегченно вздохнул. — Единственное, чего я бы хотел здесь и сейчас — услышать, что вы, господин Садэ, согласны с моей версией. Эти господа будут свидетелями, с меня этого достаточно.
Садэ встал и отошел к окну.
— Я расскажу все сам, — сказал он, не оборачиваясь. Вы можете не докопаться до деталей, и я бы не хотел, чтобы полиция в них копалась. Но и неясностей я не хочу тоже, раз уж приходится…
Он вернулся к столу, сел и налил себе вторую чашечку кофе. Руки его больше не дрожали.
— Шай Кацор был негодяем, — сказал Садэ. — И все вы, господа, со мной согласитесь. Тебя, Бени, он бросил на поле боя. Тебя, Нахман, он надул на миллион, и все это знают, хотя никто не может доказать. Вам двоим он тоже насолил, оставив память на всю жизнь. Но мы общались с ним — в бизнесе и политике приходится делать вещи, которые не позволишь себе в обыденной жизни… Я с ним столкнулся семь лет назад. Собственно, кроме Кацора, о той давней истории никто не знал…
— Ты имеешь в виду дочь рава Бен-Зеева? — тихо спросил Бутлер.
— Так… вы все-таки это раскопали?
— Видите ли, — сказал комиссар, — когда я понял, как был убит Кацор, я вновь пересмотрел его компьютерный архив… Иными, как говорится, глазами…
