– Тридцать три сажени! – воскликнул Джим, почувствовав, что свинцовое грузило легло на дно. – Почти двести футов. Мы прямо над столовой Большой Джули. – Он быстро, двумя руками, поднял грузило. – Цепляйте наживку, парни!
Все бросились к мешку с приманкой. Джим добрался до него первым и прямо из рук Мансура выхватил лучшую – серую кефаль длиной со свое предплечье. Он сам поймал ее накануне в лагуне рядом со складом компании.
– Больно жирно для тебя, – рассудительно объяснил Джим Мансуру. – Справиться с Большой Джули может только настоящий рыбак.
Он продел в глаз кефали острие стального крючка для ловли акул, который висел на тросе длиной в две руки. Джим потряс десятифутовой стальной цепочкой, легкой, но прочной. Альф, кузнец отца, специально выковал ее для Джима. И парень был уверен, что она выдержит, даже когда король зубанов попытается оборвать ее об утес. Джим повертел наживкой над головой, с каждым взмахом пропуская между пальцами все больше лески, пока не забросил ее вместе со стальной цепочкой далеко вперед. Наживка начала погружаться, и Джим постепенно вытравливал вслед за ней леску.
– Прямо в глотку Большой Джули, – усмехнулся он. – На этот раз она от нас не уйдет. На этот раз она моя.
Почувствовав, что грузило опустилось на песчаное дно, парень положил леску на дно лодки и придавил ее босой правой ногой. Обе руки должны были быть свободны, чтобы вопреки сильному течению постоянно удерживать над Котлом ялик с погруженной в воду леской.
Зама и Мансур использовали в качестве наживки куски макрели, крючки поменьше и более тонкую леску. И почти сразу начали вытаскивать бьющихся серебристых лещей, пятнистых небольших акул, которые хрюкали словно поросята, когда парни снимали их с крючков и бросали в воду на дне лодки.
– Маленькие рыбки для малышей! – насмехался над ними Джим. Он не отрываясь следил за своей леской. Солнце поднялось над горизонтом и согрело озябших ребят. Все трое сбросили верхнюю одежду и остались только в коротких панталонах.
Совсем рядом, на скалах острова, кишели тюлени, они плескались, вспенивая воду. Неожиданно большой тюлень проплыл под лодкой, схватил рыбу, которую вытягивал Мансур, сорвал ее с крючка и вынырнул с добычей в зубах в нескольких метрах от ялика.
– Будь ты проклят! – в гневе закричал Мансур.
Тюлень прижал рыбу ластами к груди и принялся спокойно рвать ее на куски. Джим бросил весло, порылся в мешке со снаряжением, извлек оттуда пращу и вложил в гнездо обкатанный водой камень. Парень подбирал камни на берегу ручья в северной части имения, и каждый из них был круглым, гладким и в меру увесистым. Джим упражнялся с пращей, пока не научился сбивать высоко летящего гуся четырьмя бросками из пяти. Он принялся крутить пращу над головой; она загудела от напряжения. Потом Джим выпустил ее, и камень вылетел из гнезда. Он попал тюленю прямо в круглую черную голову, и все услышали, как хрустнула хрупкая кость. Животное умерло мгновенно, и туша поплыла по течению, конвульсивно дергаясь.
