— Туда!
Карлик бросился на узкий металлический мостик, промчался мимо бетонных эстакад. Похоже, что это деловые помещения, склады или еще черт знает что.
Из неприметной двери выскользнули трое панков, в руках пистолеты.
— Корпорации! — заорал я, молясь, чтобы в нас не начали стрелять. На узком мостике это смерти подобно.
— У главных ворот! — поддакнул Розовый. — Полиция и наемники корпораций!
Похоже, что русский знают здесь так же хорошо, как и язык силы. Панки бросились в бар, один из них на ходу что-то орал в допотопную рацию.
Музыка по-прежнему не стихает, будто такие заварушки здесь едва ли не каждый день. Выстрелов почти не слышно, только неуловимо меняется общее настроение.
Узкий бетонный коридор заканчивается дверью, Розовый с разбега бьется в нее всем телом. Дневной свет обжигает глаза, как-то неправдоподобно уничтожая краски. Все вокруг кажется блеклым.
Когда мы спускаемся по ржавой лестнице в заводскую пыль на земле, я вспоминаю арахнида на потолке. Он так и не вступил в бой. Значит, — нам дали уйти. «Лабораториям» выгодно, чтобы я оставался на свободе. Уж не знаю, какой у них план, но теперь ясно одно — Дикарь сказал правду. Следовательно…
— Машина!
Слишком легко. На заднем дворе, если этот термин применим к заводу, нас ждет пустая машина. Наверняка еще и ключи в замке зажигания.
— Повезло, — осклабился карлик и продемонстрировал ключи. — Вот раззявы!
Я оглянулся. Вокруг никого, тишину нарушает лишь скрежет музыки из оставленной открытой двери наверху.
Розовый распахнул водительскую дверь, собрался было упасть на сиденье, но замер, когда я выхватил из его кобуры кольт.
— Ты чего?
Отбросить пистолет, навести дробовик прямо в эти расширившиеся от недоумения глаза. В лицо предателя.
— Ты с ними постоянно был на связи?
— С кем?
— Не строй невинность, друг, — я скривился. — Мы не должны были здесь встречаться с тем, как ты его назвал, самозванцем.
— Не должны?
В глазах карлика очень медленно проступает понимание. Синхронно его коричневая кожа светлеет.
— Я соврал, — подтвердил я. — А ты хорош, друг. Даже Майка не пожалел, чтобы театр вышел убедительным. Не жалко?
Теперь он молчит. Смотрит исподлобья и молчит.
— Что скажешь?
— Скажу, что тебе не стоит этого делать, — карлик кивнул на дробовик. — Ты, наверное, подумаешь, что друг Розовый продал тебя? Нет, Розовый заботился о тебе. Всегда прикрывал твою спину.
— Ага. Только — ради чего?
— Ради твоего блага. Тебе хотят помочь…
— «Лаборатории»? Они хотят меня уничтожить.
