Снизу докатились короткие команды, лязг оружия.
«Вот сейчас они свяжутся со снайперами, — подумал я обреченно, — передадут наше расположение, и тогда нам крышка!»
Похоже, что те же мысли были и у Розового. Карлик витиевато и грязно выругался. Быстро огляделся, при этом в глазах у него появилось затравленное выражение.
— Черт бы побрал тебя, Пит, — прошипел он. — Черт бы побрал тебя, и твоих ублюдочных друзей! Что ты сделал такого, что корпорации ради тебя собрали целую армию?!
— Это еще не армия, — «обрадовал» я его. — Так, отдел…
Розовый впечатлился, что отразилось в новом ругательстве, уже посвященном мне, моим половым отношениям с корпорациями и с их извращенными руководителями. Знал бы он, что вот такой руководитель прямо сейчас с ним прячется на крыше. На расстоянии вытянутой руки.
— Нужно прыгать, — вдруг сказал он. И зачем-то уточнил: — Вниз.
Меня коснулся холодный ветер, но в мыслях кто-то другой, прагматичный и циничный, тут же согласился. На крыше нас уж точно прижмут, рано или поздно. Хотя, скорее всего — рано. Сколько надо времени, минут десять, пять? Тогда у нас в запасе лишь мгновения.
По коричневому лицу Розового я понял, что он такого же мнения.
— Нам нужно оружие, — прошептал он. — Без оружия мы не прорвем оцепления. Я хочу сказать, что нас просто возьмут в клещи и тогда…
Он помолчал, я поймал на себе его внимательный взгляд:
— Не знаю, зачем им нужен ты, но со мной церемониться они не станут. Скорее всего, с тобой тоже.
Он замолчал на полуслове, прислушиваясь к чему-то, потом быстро подполз к краю крыши, высунул голову. Миг, и манерный карлик уже снова рядом. Я услышал его тревожный и торопливый шепот:
— У тебя вряд ли будет даже минута, понимаешь? Десять секунд — максимум. Потом нас убьют. Я хочу сказать, что ты не должен сейчас думать о сохранении своей наглой шкуры. Ты привел их в мой дом, теперь будешь расхлебывать на равных… готов?
Я не успел и кивнуть, а Розовый вдруг вскочил, бросился к краю. Расставив руки, словно изображал журавля в японском театре Но он полетел вниз.
* * *
Из десяти секунд, отпущенных Розовым, я промедлил только одну. Достаточно, чтобы смирить горечь и приготовиться к бою. Мужчинам всегда неприятно, когда они втягивают в свои войны невиновных. Виноваты ли перед кем-нибудь Розовый, Айко или кто-то из техников Цирка? Ради чего многие сегодня остались лежать на бетоне, смешивая пыль со своей кровью?..
Но теперь, как ни неприятно это сознавать, я должен до конца использовать их — людей, волею случая ставших на мою сторону. Использовать, чтобы не сделать их жертвы напрасными.
