— Русский? Из Чечни?
Мне оставалось только кивнуть головой. Автоматы опустились.
— Помощь нужна?
— Нет. Хочу только осмотреть машину, ей здорово досталось.
Осетин заулыбался.
— Штраф за превышение я тебе выписывать не собираюсь, хотя несся ты, как на гонках. Страшно было?
Я неопределенно пожал плечами, не могу же я признаться, что было очень страшно.
— Ничего, теперь не волнуйся, езжай спокойно. Все в порядке, ты не первый оттуда.
Через несколько дней погрузили вещи родителей в контейнер и в этот же день сели на поезд... Родители попросили, чтобы я проводил их к родственникам в Рязань. Доехали без проблем. Мать спросила у меня:
— Может, ты останешься, не будешь возвращаться?
— Мама, там же Ирина!
— Да, я понимаю...
И вдруг у матери случилась истерика:
— Да за что же вам это? Ну ладно мы воевали, но ведь это были фашисты! А вам-то за что? Вам за что умирать?
Ее с трудом успокоили... Через день, рано утром, я уехал обратно. Больше матери, живой, я не видел. Теперь я не могу даже посетить ее могилу...
1992. ВРЕМЯ МЕРТВЫХ
Зарплаты нет. Все деньги, что поступают в республику, идут прямым ходом к Дудаеву. Вот на зарплату для его гвардии они есть всегда. Ну и на оружие, видимо, тоже беспрепятственно, недаром оно продается не только на базаре, а уже прямо напротив банка. Ассортимент, конечно, обширный, можно купить от ножа до миномета. Патроны, мины, гранаты тоже в изобилии. Слюнки текут, но не по зубам. Это только чеченам доступно. Для нас же, даже стоимость одного автоматного патрона, 60 р., уже кусается. Да и не положено русским оружие иметь. Это привилегия только для своих. Мы же чужие, на нас объявлена охота, и в прямом, и в переносном смысле.
Зато теперь уже наша кровь поливает эту же землю. Вечерами, когда мы съезжаемся с "работы", ведь только этим теперь и можно хоть что-то заработать, обмениваемся новостями и слухами. Несмотря на то, что в мирное время в городе было 470 тысяч населения, все равно каким-то боком мы все знакомы. Имеем общих знакомых, работали на тех или иных заводах, учреждениях или знаем кого-то из них. Начинается, как всегда, невесело, впрочем, так же и заканчивается.
— Такого-то знаете? Там-то работал?
— Да, знаем.
— К нему ночью вломились... Его, жену, детей — всех под нож... А такого-то? Помните?
— Его тоже... На днях.
Когда просто убивали, это уже как-то не пугало, но часто резали живых на кусочки, насиловали маленьких детей и сбрасывали с балконов... Это было страшно. Кто-то отмахивался: "Да брехня все это, вы же лично не видели?!" Но со временем такие перевелись. Впрочем, и спрашивать, что нового, тоже перестали, и так все ясно. Да и привыкли все. Смерть уже не казалась каким-то пугающим словом. Она просто была рядом с нами каждый день, каждую ночь, каждую секунду.
